Противоположности - Дарьяна Кадет Страница 88

А вы готовы молчать с человеком и при этом чувствовать себя комфортно? В молчании порой больше смысла, чем в непрерывной болтовне. Необходимо уметь наслаждаться малым. Что человек просто есть. Он смотрит на вас. Улыбается вам, а ваше сердце реагирует на улыбку, зарождая чувство бесконечного счастья. Такие маленькие, казалось бы, незначительные детали складывают целую эру обычных человеческих чувств. А громкие крики звучат раз и канут в пустоту, забываясь временем.

Ники нравится, что Нэйтен тих. Нравится, как его палец оглаживает её тыльную сторону ладони. В этом движении что-то было особенное, интимное. Только для них двоих. Сидя в кафе, недалеко от её дома, куда они заглянули просто погреться и ещё немного времени провести вместе, ей нравилось общее молчание. Уютное, немного терпкое, подправленное его глубоким взглядом. Ей и не нужны слова от него, то, как он переплетает их пальцы, так мягко, словно боясь оцарапать собственной ладонью, означало для неё чуть больше — через прикосновения проходило его сердце. Он впитывал его в неё, отдавал целиком и полностью, совершенно не жалея.

Нэйтен сидел напротив, чуть ссутулившись, и периодически поглядывал, когда официант принесёт заказ. Хочется выпить чего-нибудь горячего и согреться изнутри. И самое приятное — это чувствовать, как согреваются ладони от касаний. Тепло становится общим и настоящим. Губы Нэйта чуть обветрились и покрылись сухой корочкой, отчего он часто скользил по ним языком. Честно, Николь это заводило, и она часто искала встречи глазами с другими предметами на столе от щекочущего чувства — «Не смотри так на него, Тёрнер!» В баночке для зубочисток стоит тридцать пять палочек. А в салфетнице всего три салфетки, зато разного цвета. С каких пор она стала так остро реагировать на всё, что бы он ни делал? И, главное, желать его постоянно? Интересно, он чувствует, как волнуется, как подросток, постоянно пряча глаза?

— Нэйтен, — обратилась Николь. Ей не надо призывать о взгляде — он всё это время любовался ей. Её покрасневшими на морозе щёчками, делая её ещё милее, прямо как в детстве, — скажи честно, неужели я правда так важна для тебя?

Не знает, зачем спросила это. Наверно, разговор с Мэй так сильно повлиял и заселил смуту. Может, она себе напридумывала розовых облаков и витала в них, как великая фантазёрка. Но сейчас ей остро стало необходимо именно услышать от него важное. Чтобы она успокоилась, а не мучилась в кошмарах. Чтобы тревоги отпустили и перестали травмировать ещё не восстановившуюся душу. Ей не нужны лишние потрясения. Ещё не готова. Но готова верить Нэйтену. И ей важно каждое слово, любое, что он скажет, ответит. Она готова впитывать новый материал чувств, как губка. Как новый порыв знаний в общей теории. И самоотверженно отдаваться практике.

— Ты терпеть не можешь кофе. Ни с молоком, ни с какими любыми другими добавками. Ты предпочитаешь зелёный чай с долькой лимона. Не любишь сладкое, хотя лимонный пирог матери обожаешь. Предпочитаешь мясо, в основном говядину. Но если тебе предложить мясо или рыбу, предпочтение отдашь рыбе, но исключительно красной. Холод переносишь легче, чем жару. Терпеть не можешь мелодрамы, зато боевики смотришь взахлёб, хотя и скрываешь это. Терпеть не можешь каблуки, но надеваешь их для образа. Тебе нравятся длинные шарфы, потому что в них можно уютно укутаться. Ты перфекционист. Тебе важно, чтобы всё было на своих местах, хотя во время ПМС сама из-за этого бесишься и начинаешь всё менять местами. Любишь классику и точные науки. Имеешь маленький шрам в виде четырёх точек под левой лопаткой, потому что в тринадцать лет засмотрелась на люстру в гостях и умудрилась упасть на вилку, а потом сама смеялась над этим. Ты любишь плюшевые игрушки, но боишься показаться не взрослой, поэтому целая коробка покоится на чердаке, но периодами ты всё равно проверяешь и стираешь их от пыли. А ещё ты не любишь мятную зубную пасту, поэтому стараешься покупать фруктовую. Как думаешь, знал бы я всё это, если бы человек мне был не важен? Помнил бы я детали, если бы мне было наплевать? Если ты мне не веришь, я могу продолжить дальше.

Николь сидела, ошарашенно распахнув глаза. Не ожидала она выслушать столько познаний о себе же самой. И… она смущена. Да так, что прикусывает нижнюю губу, а потом мягко улыбается, пряча глаза, опуская на гладкую поверхность стола, и отрицательно машет головой.

— Я ошибалась, когда говорила, что нихрена ты обо мне не знаешь, — и усмехнулась. Он сжал её руку.