Хороший мальчик. Строптивая девочка - Алиса Евстигнеева Страница 86

Я с силой закусила губу, а потом выдохнула:

— Приду.

Домой я ехала в странном состоянии. В голове опять была странная котовасия из чувств, мыслей и переживаний. Но при этом всём, я на удивление чувствовала себя сильной. Но, блин, растерянной… Хотелось побиться головой об окно вагона метро и порычать на себя за то, что сколько можно вообще думать. Голова уже откровенно взрывалась ото всего этого. И просто хотелось жить. Нет, никакой эйфории или приступов радости. Просто я чувствовала себя нормальным человеком с кучей проблем, которые вполне реально разрешить рано или поздно. И это было круто.

Мне нужен был Стас, срочно. Чтобы вот сейчас и начать всё решать за него, с ним… на нём. Да как угодно. Лишь бы уже приехал. Я бы поистерила. Чуть-чуть… Или не чуть-чуть. Но какое это имеет значение. Если потом можно успокоиться и бороться за свою любовь. И мириться. Горячо и страстно.

По двору я шла ошарашенная и обалдевшая от всех своих действий и размышлений. Почему мне иногда кажется, что у меня в отдельные дни случается столько событий, что хватило бы на пару недель?

Именно в этот момент Олегу приспичило вновь объявиться в моей жизни, резко хватая меня сзади за локоть и рывком разворачивая к себе. Я только и успела, что руки выставить вперёд, упираясь в его грудь. Он как всегда недовольно прошёлся своим ехидным взглядом по моему внешнему виду, не забыв состроить гримасу отвращения на своём утончённом лице. Да, жёлтая куртка в сочетании с моей головой смотрелась достаточно забавно. «Канарейка-переросток в пике подросткового кризиса» — как окрестила меня Сидорчук.

— Здравствуй, Ника! — притворно улыбается он, при этом театрально морща нос.

Моё сердце поначалу так и норовит выскочить из груди, но я достаточно быстро справляюсь и с паникой, и с тревогой. Это был всего лишь испуг от неожиданности, потому что недавняя мысль о том, что я могу справиться с Першиным, придаёт мне уверенности.

— Олег Иванович? Какими судьбами? — поддерживаю я его театральщину, изображая рьяное удивление.

— Да так, приехал посмотреть как низко ты пала. Твоя подружка сказала, что ты съехала. И вот тут-то я и забеспокоился… а не к тому ли чурке, что так усердно махал кулаками в нашу последнюю встречу?

Мне хочется его поддеть, заявив, что да, я таки живу с Дамиром, к тому же это была чистая правда, я ведь действительно жила с ним… и его братом. Но вот негодование за такое пренебрежение к Бероеву берёт вверх.

— Единственный кто там махал кулаками был ты! И что-то я раньше не замечала за тобой приступов расизма. Неужели там ревность взыграла?! — не знаю, чего именно ждали от меня, но видимо не этого. Олег слегка оторопел, а мне удалось вырвать руку. «Била» я, конечно, наугад, собирая всё подряд, что шло в голову. Но оказывалось, что так тоже было неплохо.

— Какая ревность?! — шипит он мне.

— Не знаю! Видимо какая-то нездоровая! Иначе какого хера ты продолжаешь за мной следить? Зачем звонишь? Или всё ещё не веришь, что я умею жить без тебя?!

Говорим мы громко, но оценить это некому. Рабочий день ещё не окончен, поэтому в спальном районе было временное затишье, когда мамы и бабушки с детьми уже отгуляли своё и даже прошлись по магазинам, а все остальные ещё не успели начать свой путь домой. Короче, вокруг нас было безлюдно. Это немного пугало, особенно когда Першин смотрел на меня так… зло и обжигающе. Но я в очередной раз убеждаю себя, что Олег безобиден.

— Сука! — пытается он схватить меня за руку, но я успеваю сделать шаг в сторону, понимая, что как-то ситуация выходит малость из-под моего контроля. И дело тут уже не в моём настрое перед Першиным. — Ты хоть понимаешь, что ты мне жизнь сломала? В Гнесинке меня тогда растоптала. Опозорила перед всеми! Мне потребовалось грёбанных два года, чтобы очистить своё имя. А ведь всё твой папаша расстарался!

— При чём тут он? — искренне удивляюсь я.

— А то, что он тогда напряг все связи и меня выперли из академии, да не просто выперли, мне теперь был закрыт путь в любое более или менее перспективное место.

Вот это удивляет. Не похоже это на моего родителя. Он вообще не имел склонности соваться в те мои дела, которые никак не были связаны с его персоной.

— Ошибаешься!

— Уж поверь, кто надо, тот донёс! Но ведь тебе этого мало, да? Унизить, растоптать.

Он на взводе. Впрочем, я слегка тоже, поэтому не особо слежу за своими словами и выпаливаю первое, что попало под язык.

— Как-то на тебя больше похоже.

Першин нервно дёргается на меня, но я пока проворней. Краем сознания понимаю, что надо уходить. Но поворачиваться к нему спиной совсем не тянет. Хотя, страх свой показывать тоже нельзя, а он уже зарождается где-то у меня в желудке, склизкой змеёй передвигаясь по моим внутренностям. Поэтому нарочито медленно достаю из кармана пачку сигарет и закуриваю. Жадно, со вкусом, демонстративно.

— Всегда догадывался, что ты лишь притворяешься бедной овцой, — усмехается он. А я только и удивляюсь, где это в нём сидело столько лет, потому что всегда культурный, приличный и обходительный Олег из моего прошлого просто не знал таких выражений. — А я ведь почти был готов простить тебя. Ты ведь за это время так ничего и не добилась. Ютилась в своей общаге, да и пряталась за спиной этого рыжего выблядка. Но две недели назад, ты опять всё разрушила!

Я вместе с дымом проглатываю все свои возмущения по поводу его замечаний про свою жизнь и Севку. Безумно хочется ответить, но я уже прекрасно осознала, что Першин очень сильно не в себе. Поэтому просто спрашиваю:

— Интересно знать как?

-А ты вспомни. У этого богатого хряка… Борисова. Я три недели обхаживал эту зазнавшуюся мразь. И если бы он согласился спонсировать мой проект, я бы такую «малышку» раскрутил. Не чета тебе и твоим трепыханиям над фоно. Весь мир бы тогда заговорил обо мне… как о продюсере. Но тут появляешься ты… Со своим хачиком, который не просто унижает меня. Но и каким-то способом заставляет Борисовова воротить нос от меня.

Наверное, кто-то из парней успел пожаловаться Виктору Мстиславовичу на неподобающее поведение одного из его гостей. Хотя это не важно. Сейчас уже вообще ничегошеньки не важно.

Потому что растерянная я успеваю пропустить очередной рывок Олега, и он хватает меня за руку, да ещё и за ту, в которой я держала сигарету. Так бы хоть можно было хорошенько притушить её об него. Но нет. Чужие пальцы до боли сжимают моё запястье и тлеющий окурок выпадывает из моей руки.

Стальные глаза наливаются кровью, или мне так только кажется. Но ненавистью они горят абсолютно точно. И он замахивается. Только я даже не жмурюсь. Напрямую смотрю в лицо Стаса, который подлетая сзади, не просто перехватывает Першинскую руку, но и выворачивает её так, что тот просто воет и от неожиданности выпускает моё запястье.

— Отойди, — зло требует Чернов. А что я? Мне дважды повторять не надо.