Цветы подо льдом - Джин Росс Юинг Страница 85

Доминик вошел в столовую. Кэтриона сидела за столом и ела поджаренный хлеб с маслом. Даже при тусклом свете лондонского утра она была очаровательна. Ее шея светилась белизной над вырезом муслинового платья цвета слоновой кости.

Она выйдет замуж за кого-то еще.

Доминик остановился в дверях, наблюдая за ее ловкими движениями.

– Так, значит, вы не сон.

– Я – нет, – сказала она, не глядя на него. – А вот вы чуть все не проспали!

– Как праздный лежебока. – Он прошел к столу и налил себе чашку чая. Горячая жидкость расплескалась и запятнала белую скатерть, когда он неуклюже поставил чашку на стол. – Почему вы приехали, Кэтриона?

Она подняла голову. Синие глаза с удивлением посмотрели на него.

– Вы думаете, в Глен-Рейлэке не умеют ценить доброту? Что, разве никто не может приехать поблагодарить вас?

Горячий чай выбрасывал в воздух крошечные волны пара.

– Я не ждал благодарностей.

Она быстро опустила веки и принялась изучать свою тарелку.

– Даже за Рейлингкорт?

Как он жаждал этой непреклонной шотландской красоты! Он хотел видеть ее сдобренной сиянием солнца, мечтал провести свои дни в стране вечного лета, в лугах, усеянных цветами, без всякой ответственности, без вторжения жестокой действительности.

– Рейлингкорт был единственной собственностью без ограничений в праве отчуждения, – сказал он. – Поэтому я мог им свободно распоряжаться. В том не было никакой жертвы.

– Вы отдали Рейлингкорт – дом, фермы и все, что там есть, маленькому Томасу Макноррину в обмен на несколько высокогорных равнин вокруг Глен-Рейлэка. Это стоит только части вашего имения. Почему? Ратли, вероятно, подумал, что заключил сделку с простаком.

– Уиндраш может позволить себе некоторые потери. Разве внук Ратли стал бы когда-нибудь следить за своими шотландскими поместьями? Герцог уже позаботился о его воспитании. Он думал, что его внук будет приезжать в Дуначен только развлекаться: охотиться, удить рыбу и устраивать балаган с переодеванием в подражание предкам. Можно представить, в какой ад может превратиться долина, когда мальчик достигнет совершеннолетия.

– Поэтому вы и отдали ему большой дом в Англии? – спросила Кэтриона.

– Вкупе с винокурней это должно обеспечить внуку герцога приличный доход. – Доминик помешал чай. – Я же многим обязан тем горам с летними пастбищами. Поэтому Глен-Рейлэк никогда не станет подножным кормом для овец из южных долин. Больше там никогда не будет чисток, и Макноррины будут сами распоряжаться своими горами.

– Разве после этого я не должна была приехать и поблагодарить вас?

– Нет, если ваш приезд не имеет другой цели! – Ложка сердито зазвенела о чашку. – Это так?

Она подняла глаза и встретилась с его пристальным взглядом.

– Вы забыли о моем замужестве.

Доминик сделал глубокий вдох с твердым намерением не выдать голосом своего огорчения, хотя знал, что у него все равно ничего не получится.

– Я должен сделать вид, что это мне безразлично, поинтересоваться тем, кто жених, и поздравить?

Нож ударился о ее тарелку.

– Вы уже поздравили меня этой ночью.

Что, если сейчас обнять ее и поцеловать? Сможет ли она отказать?

– Я пытался прикрыться гордостью, которой теперь у меня мало осталось. Кто этот человек?

– Алан Фрезер.

Один из ее клана. Из своих. О Боже! Способен ли Алан Фрезер сделать ее счастливой? Любит ли он ее? Знает ли он, что она была в любовных отношениях с английским распутником и покинута им?

– И вы согласились?

Кэтриона сидела молча, положив руки на стол и внимательно разглядывая их.

– Я поставила одно условие, – медленно проговорила она.

Доминик вскочил со стула. Чашка звонко стукнулась о стол, расплескав свое содержимое.

– Боже милостивый! Разве мы не научены горьким опытом? Неужели случайности так и будут править нами?

Резким движением Кэтриона откинула голову назад; глаза ее сверкали.

– Но я же заключила сделку не с вами! Что вам до нее?

– В самом деле, что? – громко воскликнул Доминик. – Я признаюсь, что раньше никогда этого не делал. Я не препятствовал ни одной из моих любовниц выходить замуж, если они находили себе избранника. Мы расставались спокойно, когда отношения прекращались или когда я пресыщался!

Ладонь застыла над скатертью, будто высеченная из мрамора. Участившееся дыхание Кэтрионы заставляло ее судорожно подниматься и опускаться, на бледных скулах рдело по малиновому пятну.

– Вы поступали, как и подобало английскому аристократу, но разве теперь вам кто-то ставит условия? Вы не можете уехать отсюда и отречься от своих обязанностей, да я бы и не стала просить вас. И все равно у меня нет защиты от вас.

– Так вот почему вы выходите замуж за Фрезера? – Доминик хотел прикоснуться к ней, но боялся показаться чересчур сентиментальным. – Теперь Шотландия нас разлучит навсегда?

Кэтриона отвела взгляд.

– Вы разлучите нас, милорд!

– Лорд Уиндраш! – Салфетка упала из его руки на край стола и сложилась как белые лепестки цветка. – Боже, для меня это пустой звук! Но есть бесчисленные души, зависящие от этого титула, не считая свиты слуг в домах и поместьях, фермеров, арендаторов. Мой брат Джек вложил много средств в самый разный бизнес во всех уголках страны. Теперь все свалилось на меня, подобно идущему вперед большому кораблю. И земельные дела тоже на моем попечении. Если все пустить на самотек, сотни невинных людей могут потерять заработок и их дети останутся голодными. Это не то, что я искал или чего хотел, и я бы снял с себя эту ответственность, если бы мог.

Кэтриона прикрыла глаза.

– Место в палате лордов дает большие привилегии. Вы можете влиять на законы, финансы, торговлю – все, с чем связано будущее Британии и Европы. От вас зависит развитие винокурен, вы можете изменять тарифы на виски. В ваших руках большие ресурсы, способные спасти жизнь огромному множеству людей. И вы станете уверять меня, что вам этого не хочется? Почему вы не можете быть со мной честным?

Доминик круто повернулся и посмотрел на хрупкие плечи под белым муслином.

– О Боже, Кэтриона, я всегда был честен с вами! Это вы все скрывали от меня и отказывались мне верить. С того дня как мы встретились, вы не открывали мне своих секретов. Чтоб мне сгореть в аду, если я не прав! Вы никогда не были со мной откровенны.

– Я не могла. – Голос ее звучал как-то надтреснуто, словно ломающийся ледок. – Глен-Рейлэк висел на волоске. Как я могла доверять вам, англичанину, когда вы запугивали и принуждали меня с самого начала? Я отправляла вас обратно, но вы меня не слушали, и тогда я воспользовалась вашей силой и добротой, потому что нуждалась в этом. А теперь я не могу обременять вас, поскольку и так кругом вам обязана. Я больше не приду к вам со своими нуждами. Но почему вы отрицаете, что положение изменилось? Почему вы пытаетесь убедить меня, что вам не нравится быть графом и пользоваться властью?