Отрекаются, любя, или Я подарю тебе небо в алмазах - Юлия Шилова Страница 85

В больнице Ворон все же пришел в себя, но вего глазах я видела смерть. Я сидела рядом с ним, выдавливала из себя улыбку ичувствовала весь ужас той тьмы, что меня поглотила. Мои глаза наполнилисьслезами, и я крепко зажмурилась, чтобы не показывать их Ворону. Я сидела всвадебном платье, под которым меня жгло, как огнем, и молила Господа Бога,чтобы выжил мой муж.

– Таня, не плачь, – с трудомпрохрипел Ворон. – Прости меня, что все так вышло…

– Не говори глупостей. Все будет хорошо…Вот увидишь, все будет хорошо…

– Ничего хорошего уже не будет. Я знаю,что умру. Извини, что я так мало побыл твоим мужем.

– Прекрати немедленно. Скоро ты пойдешьна поправку.

– Понимаешь, я кручусь в таком мире…Наверное, мне нельзя было заводить семью. Семья – это мое слабое место. Кто-топронес на свадьбу коробку со взрывчаткой…

– А кто? У тебя много врагов?

– У того, кто живет по законамкриминального мира, всегда есть враги, и от этого никуда не денешься. Прости. Яи в самом деле верил, что мы будем жить долго и счастливо.

– Конечно, будем, – говорила я иплакала. – Ты поправишься и бросишь этот гребаный криминальный мир. Мыуедем с тобой за границу и начнем новую жизнь. На черта нужна такая жизнь, каку тебя?! Постоянные покушения, конспиративные квартиры, какие-то непонятныезакрытые пансионаты… И не переживай, что тебя найдут за границей. Мы уедем стобой туда, где тебя никто не найдет. Мы купим домик в каком-нибудь городке наберегу океана и будем жить тихо и счастливо, а все твои криминальные делаостанутся в прошлом. Там не будет зим, которые я так не люблю. Там будеткрасивый, завораживающий океан. Это будет совершенно добровольноезатворничество, а самое главное, оно будет очень долгожданное и оченьсчастливое. Нужно уметь вовремя уходить. Тебе нужно просто выйти из игры, ивсе. Я уверена, что ты выкарабкаешься. Ты обязательно выкарабкаешься, потомучто у тебя есть я и потому, что ты очень сильный. Этот взрыв – это последнеепредупреждение о том, что нужно остановиться, что больше так продолжаться неможет. Нужно дать отдохнуть киллерам и успокоиться врагам и покончить со всемодним махом. Жизнь в страхе – это не жизнь, и от такой жизни нужно сознательноотказаться. Я женщина, а это значит, что я очень ранимая, очень эмоциональная иочень искренняя. Я не хочу жить в страхе перед новыми перестрелками, похищениями,расправами, не хочу, дрожа от страха, прятаться в закрытых подмосковныхпансионатах. Я не смогу жить в такой чудовищной гонке. Не смогу! Пусть такживут другие! Пусть!

Пусть так живут те, кто еще не устал и комуэто нравится. Я никогда не хотела попасть в криминальный мир. Я попала в негоблагодаря тебе, и мне в нем совсем не понравилось. И я не верю, что из негонельзя уйти. Уйти, может, и нельзя, но сбежать можно. В твоем мире нельзяприобрести спокойствие и стабильность, в нем можно только совершеннобезболезненно приобрести место в крематории или на кладбище. Я не хочу, чтобыты принадлежал криминальному миру. Я хочу, чтобы ты принадлежал мне и нашимбудущим детям. Я хочу, чтобы мы принадлежали друг другу. Я этого хочу…

В глазах Ворона показались слезы.

– Таня, прости меня.

– За что? Это ты прости меня, если ячто-то делала не так.

– Понимаешь, мне осталось совсем немного.И еще у меня к тебе большая просьба.

– Какая?

– Я знаю, почему твой покойный муж Вадимхотел тебя убить, но я бы очень хотел, чтобы ты этого так и не узнала. Поверьмне, так будет лучше.

– Почему?

– Потому что если ты узнаешь, то несможешь дальше спокойно жить… Ты будешь мучиться.

– Но я должна это знать. Муж хотел меняубить, а я даже не знаю за что!

– Не думай об этом и, если можешь,попытайся его простить. Я не смогу тебе об этом сказать даже перед смертью.

– Ты просто обязан мне все рассказать. И,пожалуйста, не говори о смерти, потому что ты будешь жить. Ты обязательнобудешь жить.

– Таня, я не могу сказать тебе о том, чтознаю. Это слишком жестокая правда.

– Я хочу знать правду, какой бы она нибыла.

– Поверь мне, существует правда, которуюлучше не знать.

– Как это ты не хочешь мне говорить?!Гера, сейчас ты не можешь сказать мне, что я лезу в чужие дела. Это мое дело, идаже если ты не скажешь мне правды, я все равно ее узнаю.

– Я не смогу тебе это сказать. У меня неповернется язык.

Встав с кровати, я слегка приподняла свадебноеплатье и встала перед умирающим Вороном на колени.

– Гера, видишь, я стою перед тобой наколенях. Я тебя умоляю… Я еще никогда в жизни ни о чем тебя так не просила.Пожалуйста… Прошу тебя, пожалуйста… Ведь ты мне обещал. Ты мне клялся. Ты мнеслово давал… Где же твое слово?! Настоящее мужское слово!

– Таня, я не знаю, как ты будешь с этимжить…

– Нормально я буду жить. Нормально. Гера,перед тобой женщина на коленях стоит.

– Если бы я мог, я бы поднял тебя сколен. Как жаль, что я не могу этого сделать.

Не выдержав, я громко заревела и, не вставая сколен, закричала что было сил:

– Гера, родненький мой!!! Я тебя оченьпрошу, ответь мне на вопрос, почему мой муж хотел меня убить?! В конце концов,я хочу знать, за что новый русский вздумал нищенку замочить?! За что менямужики так?! Что я им сделала?!

– Вадим твой отец, – с трудом сказалВорон. – Встань, пожалуйста, с колен. Такая женщина не должна стоять наколенях. Она должна ставить на них других. Ты вышла замуж за своего отца…

– У меня нет отца и никогда не было… Онумер, когда я еще не родилась. Ты что-то напутал…

Но Ворон меня уже не слышал. Он был мертв.

– Гера! Гера!

Встав с колен, я подбежала к мертвецу ипопыталась до него «достучаться», но достучаться до него уже было невозможно.Выйдя из палаты, я прошла мимо бритоголовых братков, которые непонятно от когоохраняли своего шефа, и произнесла мрачным голосом:

– Раньше его надо было охранять. Намногораньше.

Затем подошла к сидящей на посту медсестре исказала, глотая слезы:

– Вы бы там отключили капельницы всякие,аппараты… Зачем они там вхолостую работают. Хватит уже капать… Хватит…