Наследница трех клинков - Дарья Плещеева Страница 82

– Мишка, ты хороший, – не поняв ни единого слова, ответила Эрика и погладила взъерошенные белокурые волосы.

– Хороший-то хороший… Наваждение, обезьянка, сущее наваждение! Ведь сколько у меня бабьего сословия перебывало! Только что с арапкой не спал! А турчанка пленная была… Ни с кем так не получалось, чтобы два сердца в лад бились… а с ней… хоть бы поцелуй один, обезьянка…

Эрика обняла его и прижалась – точно от этого могло стать легче.

На столе горела сальная свеча и отражалась в темном стекле бутылки. Казалось, будто ничего хорошего в мире больше не осталось – один мрак да этот жалкий огонек.

– Ничего, Мишка, – сказала Эрика. – С Божьей помощью… Этим словам ее научила Анетта.

– Ишь ты, обезьянка… Умнеешь с каждым днем… А как же молиться, чтобы опять Господь привел встретиться? Я ведь и имени-то не знаю… знаю, что волосики золотые, не как твои, светлее… Я, обезьянка, сперва думал – хорошо бы такую любовницу завести. Молодая, богатая, стан – как у богини Дианы. А потом… потом понял, что другой мне не надо…

Эрика видела, что Мишка пьян. Но это ей было безразлично – хотелось хоть к кому-то прижаться, хотелось хоть чьей-то ласки. Она знала, что Мишка лишнего себе не позволит, а сама вот позволяла себе лишнее – гладила его и даже положила его бедовую голову себе на грудь. Обоим не повезло – могли же они хоть так утешить друг друга?

Но Мишка всего лишь тосковал о несбыточном, а Эрика понемногу собиралась с силами. Положение скверное – как бы фехтмейстеры не сообразили, кто устроил этот поединок, и не отправились бы прямо сейчас наверх – разбираться. Догадаться нетрудно – как бы они прямо сейчас не вломились. Значит, нужно при первой возможности запереть дверь… как только Мишка с горя ляжет спать…

Потом – могли ли они в потемках разглядеть женщину, что мелькнула и пропала?

Эрика решила, что вряд ли, но на всякий случай нужно переодеться в другое платье и опять заплести косу. Маша с Федосьей не понимали, для чего Анетта делает дуре прически, смеялись – ну пусть порадуются…

Тут дверь с лестницы все же отворилась. На пороге стоял человек с фонарем. За ним – еще какие-то люди, но не фехтмейстеры и не Громов с князем.

– Вы кто, господа? – спихивая с колен Эрику, спросил Мишка и встал. – Чего вам тут нужно в такое время?

– Мы за тобой, Нечаев, и за дурой, – отвечал человек. – Лучше не брыкайся.

Мишка схватился за шпажный эфес. Эрика, поняв, что стряслась беда, закричала. Ей ответили Маша и Федосья, отозвалась и Анетта.

Но что могли поделать Мишка и четыре женщины против команды полицейских?

Анетта не сразу выскочила из маленькой комнатки – сама не поняла, что удержало. Закричала Эрика, рухнул стул, кто-то хриплым голосом выкрикивал команды: не выпускай, тащи, вяжи!

И Анетта от страха едва не лишилась рассудка. Ее поймают, свезут в полицейскую часть, заставят назвать имя… а что, если родня уже ищет ее по всей столице и во всех частях оставляет явочные: пропала-де особа шестнадцати лет, приметы такие-то?..

Менее всего она хотела попасть в дом к Ворониным. Если раньше ей казалось, что там – приют всеобщей любви и доверия, то теперь особняк на Аглицкой перспективе представлялся ей местом отсутствия любви, и как иначе назвать дом, жители которого хотят лишить жизни грудное дитя?

Она забилась в угол за кроватью, опустилась на корточки, съежилась и закрыла глаза – так казалось надежнее и безопаснее. В комнатку заскочила Маша, за ней – огромный мужчина в черном кафтане, схватил ее за руку и поволок вон. Маша, рухнув на колени, вцепилась зубами в его кисть, он закричал, дал ей оплеуху.

Мирок, бывший Анеттиным пристанищем, рушился на глазах. Больше в мире не оставалось ничего, ничего…

Губы сами шептали беззвучную молитву, звали на помощь Богородицу.

Машу выволокли. В распахнутую дверь Анетта увидела, как вяжут Нечаева, как выносят завернутую в ту самую огромную шубу Эрику. А ее – не замечали!

Точно ли? Может быть, оставляли напоследок, когда всех прочих уведут и унесут?

– Беги, – шепнула Богородица. – Туфли скинь и беги…

Чудом, истинным чудом Эрика бесшумно проскользнула к заветной двери. Страха в тот миг не было – ведь в ней звучал спасительный голос: «Беги!..»

Она отворила дверь – чуть-чуть, на два вершка! – и этого хватило, она попала в комнату со старинной мебелью. Беззвучно пробежав, она выскочила в коридор, оттуда – на лестницу… и куда же теперь?..

И снова прозвучала подсказка: «Вниз беги, туда, где твой друг в белой маске – капитан Спавенто…»

Иного друга у нее в этот миг не было.

Анетта поспешила вниз, пока наверху ее не хватились, и на третьем этаже принялась стучать в дверь. Она знала – друг где-то там, за стеной, должен услышать и помочь!

Хотя дверь была совсем не та, на черной лестнице, из которой он вышел впервые, чтобы утешить ее, плачущую. Этаж – тот, а дверь – не та, и все же!..

– Кого там несет? – спросил сонный голос.

– Спасите, Христа ради! – только и могла сказать Анетта. Наверху уже слышался шум – не иначе, налетчики и похитители обнаружили, что казавшаяся запертой дверь открыта.

Лязгнул засов, проскрипел замок. В дверном проеме явился Никишка – с огарком в руке, в одной рубахе, без порток и босой..

– Впусти… – не дожидаясь вопросов, потребовала Анетта и ворвалась в чужое жилище.

Никишка тут же затворил за ней дверь и стал звать:

– Сударь, сударь, по вашу душу!..

– Кто там? – спросили из темноты.

– Девица! Та, что вы велели, коли что, к вам вести!

– Погоди, я оденусь…

Капитан Спавенто вышел через минуту, не более, в шлафроке, туго перепоясанный, и в своей белой маске. Эта минута показалась Анетте длиной в год. Но когда он появился в сенях, она вздохнула с облегчением – он поможет, непременно поможет!

– Что случилось, сударыня? – спросил он.

– Мне нужно скрыться. На жилище наше напали злодеи, господина Нечаева связали и увели, всех женщин увели, мне чудом удалось бежать… они сейчас будут тут!..

– Им так просто сюда не попасть. Никишка, одеваться! – приказал капитан Спавенто. – Я проведу вас в квартиру господина Фишера, и оттуда мы незаметно выйдем на улицу…

– Я не могу… я почти босиком… в одних чулках…

– Эко дело! Я понесу вас на руках.

– Но это невозможно…

– Возможно и даже необходимо. Вы боитесь меня? – вдруг спросил он.

– Да, – сразу ответила Анетта. – Я верю вам, как никому другому, но этот страх – я ничего не могу с ним поделать… простите меня… до сих пор меня обнимали только родные люди и муж, которому я буду верна до смерти…

– Ясно… Хорошо, что вы признались в этом, очень хорошо… да… и именно сейчас… Перст Господень… Сударыня, я должен открыть вам одну тайну, – сказал капитан Спавенто, и голос его выдавал нешуточное волнение. – Я прошу вас, примите это… примите как перст Господень… иначе объяснить нельзя… и времени у нас мало…