Песня ночи - Валери Шервуд Страница 82

Ветер играл ее волосами и подгонял к берегу белые барашки волн, похожие на пенное кружево.

— Остаться бы здесь навечно, — сказала она и обернулась к своему флибустьеру, упрямо отказывающемуся признавать себя таковым.

Какая-то птица, расправив крылья, летела прямо на луну; из моря, сверкнув чешуей, выпрыгнула рыбка и тут же скрылась в серебристой волне. Море, рыбы, птицы, а кроме них — никого.

— Мы проводили ночи во многих чудесных местах, — с ласковой улыбкой сказала она своему возлюбленному, — но в таком — никогда.

— Тогда пойдем в постель, — предложил он, скидывая с себя одежду, но шпагу на всякий случай оставил при себе.

Каролина быстро справилась с застежками своего черного костюма. Отбросив в сторону туфельки на красных каблуках, она стащила подвязки и чулки. Скинув рубашку, аккуратно сложила ее и положила на костюм.

Глядя на нее, Келлз подумал о том, что никогда еще она не была прелестнее, чем в эту минуту, — нагая, озаренная серебристым лунным светом…

— Пойдем в постель, — повторил он, протягивая к ней руки.

И в лунном свете Каролина увидела такой знакомый блеск в его глазах.

— О, Келлз, — со вздохом произнесла она, глядя на него с любовью. — Я думала, ты никогда не поймешь…

Возможно, он и не понимал, возможно, он никогда не поймет, будет упрямо верить в то, что он — Диего Вивар, а она — женщина флибустьера, околдовавшая его. Но сейчас это уже не имело значения. Она чувствовала, что он понимает главное: их любовь переживет все, даже звезды, сиявшие над морем.

— Келлз, — прошептала она, тая в его объятиях.

Нагие лежали они в лунном свете, лежали, слившись в единое целое. Если существует совершенство в этом несовершенном мире, то они в тот миг и являли собой само совершенство. Они целовали и ласкали друг друга, и страсть их распалялась, сердца бились в унисон. Сейчас они жили одними чувствами, одними ощущениями, жили в мире, где не было боли и зла, в мире, где правила бал одна лишь любовь. И эта любовь вела их по плодородным долинам желания и поднимала ввысь, к пикам чистого наслаждения.

А потом они медленно опускались вниз, но лишь затем, чтобы вновь загореться от искр, оставшихся в затухающем костре; и костер вновь разгорался, вновь закипала кровь, и казалось, этому не будет конца. Время остановилось, существовала только эта ночь, ночь любви, хозяйки на этом балу.

Переполненная ощущением счастья, Каролина наконец уснула. И море, разбиваясь о скалы, пело ей свою колыбельную.

Почти неделю провели они в этом раю. Келлз ловил рыбу, а Каролина жарила его улов на костре, который он развел на песчаном берегу. Потом они отдыхали в тени скалы, и Каролина рассказывала о своем детстве, проведенном в Виргинии, рассказывала о том, что было до их встречи. Иногда вспоминала и о том, как они жили в Тортуге и в Порт-Рояле.

Она знала, что Келлз не верит ее рассказам об их приключениях, но все же была счастлива — ведь он соглашался слушать ее, не протестовал.

Они нежились в своей пещере на берегу океана, глядя на выпрыгивающих из воды, играющих рыб и изредка появляющиеся на горизонте корабли. Они резвились, как дельфины, в ослепительно чистых водах; босиком бежали по белому песку и, словно дети, играли на мелководье. Они любили друг друга у кромки прибоя, и волны освежали их, накрывая с головой. Однажды они даже построили замок на песке и потом смотрели, как вечерний прилив смывает его в море. Долгие часы проходили в приятной праздности, и, занятые собой, они сумели позабыть о том, что там, за мысом, их ждет мир с его заботами.

В памяти Каролины эта неделя осталась как время, проведенное в раю.