Мой прекрасный негодяй - Кристина Брук Страница 82

– Монфор никогда не скупится, когда речь идет о шампанском, – согласилась Розамунда.

– Единственное, на что он скупится, – это мое ежемесячное содержание, – пробормотал Лидгейт. – Когда дело касается денег других людей, он становится настоящим скрягой.

– Бедный Лидгейт! – поддразнила его Розамунда. – Неужели у вас недостаточно галстуков? Или вы снизошли до того, чтобы чистить ботинки обычной ваксой вместо шампанского?

Хилари с явным одобрением отпила еще глоток игристого вина.

– Было бы жаль тратить такое на чистку ботинок, – заявила она решительным тоном.

Лидгейт попал в самую точку. Шампанское было именно тем, в чем Хилари сейчас нуждалась. Она не спеша допила содержимое бокала, чувствуя, как все ее тело мало-помалу расслабляется. Обычно такая сдержанная и в манерах, и в речи, теперь она словно оттаяла. Розамунду и Лидгейта ее болтовня, похоже, только забавляла, и в первый раз за весь вечер будущее не казалось ей таким безрадостным. Даже когда леди Мария Шанд проследовала мимо рука об руку с партнером, Хилари не ощутила ни малейшего шевеления ревности.

Ее бокал был уже некоторое время пуст, и Хилари надеялась, что ей принесут еще, когда в комнату вошел Давенпорт. Он резко повернулся в ее сторону, будто почуяв ее присутствие. Словно забыв о своем решении не привлекать внимание к их отношениям, он направился прямо к ней.

Все ее чувства тут же обострились. С бьющимся сердцем Хилари отставила в сторону бокал и приподнялась при его приближении с места. Он был так поразительно красив, что все остальные в комнате меркли рядом с ним. Что-то медленно, тяжко перевернулось в ее груди.

Она любила этого человека. Увидев его изможденное лицо, она вдруг захотела заключить его в объятия.

Она любила его. Да! Наконец-то после всех внутренних борений она нашла силы, чтобы признаться в этом самой себе.

Давенпорт нагнулся, чтобы поцеловать Розамунду в щеку, затем поклонился Хилари:

– Мисс Девер, не угодно ли вам потанцевать со мной?

Его темные глаза словно впились в нее с выражением отчаяния, муки и вместе с тем мольбы. Даже если бы она хотела, у нее просто не хватило бы духу отказать ему в такую минуту во всем, чего он желал.

Хилари положила свою руку ему на запястье и позволила ввести себя в круг танцующих. Это был вальс, и она оказалась в его объятиях так легко и непринужденно, словно вернулась домой.

Как трудно было держаться от него на приличном расстоянии, когда ей хотелось крепко прижать его к себе, поцелуями убрать морщины тревоги с его лба! Она хотела впустить его в себя, смирив всю неистовую страсть и тоску, которую она видела в его глазах.

– Я… я уже думала, что вы не придете, – только и могла выговорить она.

– И пропустить ваш триумф? Мне бы и в голову такое не пришло.

– В чем дело? – осведомилась Хилари. – Что-нибудь случилось? Вы выглядите таким…

Ошеломленным. Разъяренным. Потерянным.

– Давайте не будем говорить об этом сейчас, – промолвил он. Наклонившись к ней так, что его губы почти касались ее уха, Давенпорт добавил: – Вы нужны мне, Хани. Один бог знает, как вы мне нужны сейчас. Давайте уйдем отсюда.

Ахнув, она приподняла голову и посмотрела на него.

– Что, прямо сейчас? Но… мы не можем.

Боже правый, леди Джерси должна была прибыть сюда с минуты на минуту! Как она сможет предстать перед патронессой «Олмака» после того, как занималась… этим с Давенпортом?

– Сегодня ночью, – отозвалась она тихо, так, чтобы никто не мог их услышать. – После бала, на Халф-Мун-стрит.

– Я не могу ждать так долго. А вы?

Теперь уже в его глазах не осталось следа прежнего озорного блеска. Куда-то исчез тот насмешливый кавалер, который стряхивал с себя все жизненные трудности и заботы, словно пыль с дорожного плаща. Перед ней был человек в момент страдания, несущий на своих плечах тяжкое бремя, и Хилари нужно было иметь поистине каменное сердце, чтобы его отвергнуть.

Однако это сердце уже давно и безраздельно принадлежало ему.

– Да, я знаю, что не имею права просить вас об этом, – произнес он хриплым голосом ей в ухо, одновременно кружа по залу. – Но я хочу вас до боли в душе. Я умру, если не овладею вами. Я хочу проникнуть в вас, чувствовать ваше горячее, влажное…

– Нет, перестаньте! – прошипела она. И как только он осмелился говорить подобное, находясь посреди нарядно одетой толпы?

Все тело ее задрожало, его нетерпение подпитывало ее собственное.

– Но как? – Она окинула взглядом кружащиеся в вальсе пары. – Где? Это совершенно невозможно. Даже вам вряд ли под силу соблазнить даму прямо среди многолюдного бала.

Со смехом, который показался ей наигранным, он ответил:

– Моя дорогая, милая Хани, к этому моменту вы уже должны были знать меня получше.