Дочери Рима - Кейт Куинн Страница 81

— Да. Послушать, как Фабий жалуется на то, что никак не может собрать полноценную армию. По крайней мере мой запас ругательств растет с каждым днем.

— А по вечерам объедаешься на пирах?

— О, это скорее соревнование, кого больше вырвет, чем кто больше съест. Каждый такой пир обходится в миллионы сестерциев, и все ради того, чтобы потом все эти изысканные блюда гости в отхожих местах извергали на мраморный пол из своих желудков. Никогда не видела худшей расточительности.

— Вот уж никогда не замечала в тебе склонности к бережливости, — улыбнулась Корнелия.

— Я сама ее за собой не замечала. Все мои платья провоняли блевотиной, а голова болит так, будто по ней, как по наковальне, своим молотом бьет сам Вулкан. И каждый вечер Фабий заставляет меня надевать все мои драгоценности и расхаживать по спальне голой, и в придачу говорить ему, что он величайший за всю историю творец императоров… — Лоллия не договорила и пожала плечами. — Вот такие дела.

Корнелия попробовала свернуть их разговор на более невинную тему.

— А где сегодня твой дед?

— Заключает сделки с поставщиками зерна. Префект Египта перешел на сторону Веспасиана, так что, возможно, в скором времени даст о себе знать недостаток зерна. Но по крайней мере наши арендаторы будут сыты.

— Я бы не советовала тебе говорить такие вещи, — Корнелия покосилась на Флавию. Девочка в этот момент была занята тем, что пыталась поймать рыбку и что-то негромко нашептывала себе под нос. — Фабий может…

— Посадить меня под арест? Он это делает со всяким, кто говорит, будто Веспасиан движется на Рим. Хотя всем прекрасно известно, что так оно и есть. Веспасиан действительно идет походом на Рим.

— Император говорит, что поводов для беспокойства нет, — Корнелия пошлепала ногами по воде бассейна. — Когда я в последний раз была в театре, мне даже не было слышно, что говорят актеры, потому что он во весь голос уверял присутствующих, что все спокойно.

— Вителлий скачет верхом на тигре и боится посмотреть вниз, — фыркнула Лоллия. — Диана говорит, что именно поэтому он и напивается каждый вечер. Пьяным ему легче притворятся, что все в порядке. А Диана, если дело не касается лошадей, говорит разумные вещи.

Блестя перламутровой чешуей, одна рыба принялась легонько пощипывать пальцы Корнелии.

— Вителлий в скором времени будет вынужден отправить на север армию, — произнося эти слова, она подумала о том, что на этот раз Друзу не грозят военные походы. — Ты не знаешь, кого он пошлет командовать ею? Фабия или кого-то еще?

— Если боги будут милостивы, — Лоллия посмотрела на поросшую мхом нимфу в середине фонтана, из сложенных ладоней которой вверх била струя воды. Флавия устроилась у ног нимфы и что-то напевала себе под нос. Увы, Лоллия даже не улыбнулась. — Если боги будут милостивы, назад он не вернется.

— Но даже если и вернется, долго не продержится, — сказала Корнелия и удивилась собственной смелости. Еще год назад она ни за что бы не осмелилась сделать подобное заявление даже своей кузине. Но, с другой стороны, год назад все было по-другому. — Люди вроде Фабия Валента быстро впадают в немилость. И тогда твой дед подыщет тебе мужа получше.

— Ну, я готова побыть какое-то время разведенной женой. Скажу честно, я уже устала от свадеб.

Рядом с ними раздался восторженный вопль. Как оказалось, Флавия поскользнулась и шлепнулась в бассейн. Когда же она поднялась из воды, платье на ней промокло насквозь.

— Я вся мокрая! — радостно заявила девочка.

— Я вижу, — ответила Лоллия и, встав в воду, направилась к дочери, однако в следующий момент за спиной у нее раздался голос.

— Живо вылезай из фонтана, высокородная Флавия. Сейчас мы тебя высушим.

В садик с полотенцем в руках вошел золотоволосый галл в набедренной повязке по колено. Флавия выбралась из фонтана и подняла руки, давая себя вытереть. Раб повернулся к девочке, и Корнелия увидела на его спине еще не зажившие багровые следы кнута.

— Я так рада, что он не умер от побоев, — сказала она Лоллии, которая, слегка сконфуженно, вслед за дочерью вылезла из фонтана.

— Верно. Я попросила деда, чтобы он нашел для него лучшего лекаря в Риме, — ответила Лоллия, завязывая сандалии. — Теперь он приставлен к Флавии в качестве личного раба. Она обожает его.

— Да я уж вижу!

Тракс завернул Флавию в полотенце и легким щелчком убрал с кончика ее носа каплю воды.

— Жаль, что остались следы. Со шрамами на теле он теперь будет стоить гораздо дешевле.

— А, по-моему, они его ничуть не портят, — возразила Лоллия. — Многие мужчины носят на себе шрамы.

— Но ведь он раб, — упрямо повторила Корнелия. Однако ей бросилось в глаза, как Флавия льнет к Траксу, когда он подхватил ее на руки, с какой нежностью он убрал от лица девочки влажные пряди.

— Пойдем в дом, малышка, — произнес он с сочным галльским акцентом. — Ты как хорошая девочка примешь ванну, и я расскажу тебе сказку.

— Про рыбок и про хлебы! — отозвалась Флавия, играя деревянным крестиком у него на шее. — Я поискала, не будет ли хлебов рядом с рыбками в фонтане, но ничего не нашла.

— Нужно очень-очень поверить, если ты хочешь найти хлеб, — Тракс бросил быстрый взгляд в сторону Лоллии, поклонился и понес Флавию в дом.

— Он что, учит ребенка какой-то странной религии? — встревожилась Корнелия. — Рыбки, хлебы…

— Это просто сказки, — отмахнулась Лоллия. — Про какого-то плотника из Иудеи. Или про бога плотников. Я точно не помню. По крайней мере это хорошие сказки. Про то, как плотник лечит прокаженных или ходит по воде. Согласись, это лучше историй про привидения, которые нам рассказывала наша няня, вернее, которыми она нас пугала.

В голосе Лоллии слышались резкие нотки. Однако прежде чем Корнелия успела вставить хотя бы слово, она торопливо заговорила дальше.

— Кстати, ты слышала новый эдикт Вителлия? В нем ни слова о том, как нам выбраться из финансовой ямы, в которую мы угодили. Зато император счел нужным запретить патрицианским юношам самим управлять колесницами в Большом цирке. Это просто курам на смех! Однако…

Неожиданно Лоллия разрыдалась. Корнелия обняла ее за плечи и прижала ее голову к своему плечу.

Еще несколько месяцев назад мы с ней вечно ругались. Я обвиняла ее в том, что она плохая, беззаботная мать, и вот теперь она рыдает на моем плече, словно маленькая девочка.

Лоллия плакала долго. В горле Корнелии тоже застрял комок.

— О боги! — наконец Лоллия выпрямилась и вытерла мокрые от слез щеки. — Терпеть не могу лить слезы. Потому что какая от них польза? К тому же я не из тех женщин, которым слезы к лицу. Некоторым они придают очарование. Я же превращаюсь в страшилище с опухшими глазами. Так что какой от них толк?

— Верно, никакого, — согласилась Корнелия.