Пьяная вишня - Ольга Лазорева Страница 81

Февраль в Москве выдался по-настоящему лютым. Непрекращающиеся метели, сильнейший мороз, северный ветер делали погоду невыносимой, и Рике приходилось совсем плохо. Она выдерживала на улице не больше часа и шла греться в церковь. Подавали скудно. После бесконечных январских праздников денег у людей практически не осталось, и собирать милостыню было невыгодно. Рика недавно перебралась в Замоскворечье и побиралась в основном у храма Всех Скорбящих. До этого она жила на Ярославском вокзале, но обилие бомжей и проституток самого низкого пошиба пугало Рику, и она перебралась в тихое и более благопристойное Замоскворечье.

Рика приехала в Москву в августе из маленького молдавского городка. Приехала, сама не понимая зачем. Проснулась как-то утром, долго смотрела в окно, потом встала, собрала дорожную сумку, взяла все деньги, какие нашла в ящике серванта, даже вытряхнула мелочь из карманов, и покинула родной дом, никому не сказав ни слова. Впрочем, и говорить-то было особо некому. Рика жила вдвоем с матерью. Отца она помнила очень смутно, так как много лет назад он уехал в Кишинев на заработки, бесследно исчез из их жизни и больше никогда не то что не появлялся, но даже не писал. Братьев, сестер у нее не было. Старенькая бабушка жила далеко, в небольшой умирающей деревеньке и с городскими родственниками не общалась. Они тоже никогда к ней не ездили.

Мать Рики работала на швейной фабрике. Она целыми днями подрубала простыни и получала очень мало. Когда Рике исполнилось десять лет, мать и ее пыталась научить шить на машинке. Но у Рики не оказалось к этому занятию никаких способностей и еще меньше желания, и мать оставила ее в покое. Рика вообще мало к чему испытывала интерес. Училась она всегда плохо, школьные предметы казались скучными и ненужными, учителя занудными. Друзей у нее тоже не было, потому что к людям Рика была равнодушна. Она любила лишь одно – смотреть телевизор. И чем неправдоподобнее и жалостливее был фильм, тем он ей больше нравился. Она буквально упивалась неестественными страстями и надуманными поворотами сюжетов и потом не спала ночами и все переживала увиденное. Мать вначале пыталась заниматься ее воспитанием, но Рика от ее неумелых наставлений и надоедливых нравоучений только еще больше замыкалась в себе. А последние несколько лет мать стала много пить и часто не ночевала дома. Но Рике это было только на руку. Она могла допоздна смотреть телевизор и ничего не делать. Худо-бедно, но Рика все-таки окончила девять классов. О дальнейшей учебе речи не могло быть. Мать попыталась устроить ее к себе на фабрику уборщицей, но Рика сбежала оттуда после первой же смены.

И вот, провалявшись практически все лето на диване у телевизора, Рика в одно августовское утро собралась и, не особо задумываясь, а просто поддавшись минутной прихоти, ушла из дома. Она доехала на автобусе до Кишинева и, прошатавшись по городу весь день и не найдя для себя ничего интересного, зачем-то купила билет на поезд до Москвы. Паспорта у нее еще не было, но она догадалась прихватить из дома свидетельство о рождении. Рика всем рассказывала сочиненную на ходу историю о погибших в автокатастрофе родителях, о единственной оставшейся у нее родственнице – доброй тетушке, живущей в Москве, к которой она и пробирается, так как ее хотят определить в детдом. Насмотревшись сериалов, Рика рассказывала все это вдохновенно и необычайно убедительно. И все ей верили, жалели «бедную сиротку» и всячески помогали. В поезде она познакомилась с землячками. Женщины возили фрукты в столицу. Они с широко раскрытыми влажными глазами слушали истории Рики, утешали ее, кормили и всячески подбадривали. Она чувствовала себя превосходно. Ей постоянно казалось, что она в одночасье стала героиней одного из душещипательных сериалов, которые так любила смотреть.

К тому же Рика выглядела так, что ей трудно было не поверить на слово. Она была мала ростом, тщедушна и невзрачна и казалась моложе своих четырнадцати лет. Ее смуглая кожа имела нездоровый желтовато-серый оттенок, густые черные волосы выглядели лохматыми и бесформенными, потому что она подстригала их сама, большие черные глаза из-за худобы лица казались огромными и немного навыкате. Они смотрели на мир с привычным наигранным выражением детской наивности, зачастую переходившей в глупость. Но выглядело это вполне естественно и вполне сочеталось с общим видом неухоженного, несчастного, всеми брошенного подростка. Когда Рика открывала бледно-розовый ротик и начинала рассказывать о своих горестях, глядя на слушателей огромными глазами со слезинками в уголках и хлопая длинными мокрыми ресницами, те буквально умывались слезами и готовы были помочь несчастной малютке кто чем может. Попутчики давали ей деньги, продукты, а торговки оставили свои координаты и велели не стесняться и обращаться за помощью, если тетка откажется ее принять.

Выйдя рано утром на Киевском вокзале, Рика мысленно восхищалась сама собой.

«Все-таки я сюда приехала!» – твердила она восторженно про себя, с удовольствием вдыхая теплый, пропитанный специфическими запахами воздух вокзала. Торговки уже тащили из грузового вагона тяжелые ящики с фруктами, но почти каждая улыбнулась ей и кивнула. Рика вскинула на плечо сумку, поддернула джинсы и направилась к выходу в город. В первый день она посетила Красную площадь и Арбат и провела там много часов, изучая все, что попадало в поле ее зрения. Но была разочарована. По телевизору столица выглядела несколько иначе, более нарядно, блестяще и значительно, а на деле Рика видела обычный город с обычными улицами, домами и людьми. Она даже на какой-то миг почувствовала обиду из-за отсутствия запланированных ею чудес. К концу дня Рика сильно устала и, увидев небольшую пеструю группу цыган, бросилась к ним, как к родным, решив попросить приюта. Но тут же передумала и, свернув в узкий переулок, направилась к ближайшему метро. Она решила, что будет благоразумнее переночевать у попутчиц-землячек. Рика долго ехала на метро до конечной станции, потом еще с полчаса автобусом, потом шла какими-то закоулками между старыми кирпичными трехэтажками, и эта Москва ей совсем не понравилась. Когда она, наконец, нашла нужную ей квартиру, то была окончательно отупевшей от усталости. Рика позвонила, и ей тут же открыли, совсем не удивившись ее приходу. Она прошла в крохотную комнату, весь пол которой устилали матрасы. На них спали вповалку женщины прямо в верхней одежде. Но Рика была уже не в состоянии чему-либо удивляться. Найдя свободный уголок, она устроилась там, подложив сумку под голову, и мгновенно провалилась в сон.