Ниоле: Обнаженная натура - Людмила Белякова Страница 8

— Осторожно, платье, ты, когтястая! — цыкнул Сергей на Пусю. — Оно полторы штуки «зеленых» стоит.

— Ага, она поняла. Пуся, солнышко, смотри, сейчас птичка вылетит!

Сергей сделал еще несколько снимков, и Ниоле унесла выворачивающееся из ее рук животное. Он выключил свет — в студию уже начало заглядывать солнце. Вернулась Ниоле.

— Леша, переодень девушку и сделай ей повседневный макияж.

— Как скажете, шеф.

— А зачем? — спросила Ниоле.

— Ты домой в таком виде почапаешь?

— А что? Нормально, — кокетливо улыбнулась она.

— Как хочешь. Но платье отдай.

Ребята ушли в гримерку, а Сергей поставил поближе к окну высокий стул, явно похищенный прежним хозяином из какого-то бара.

«Добью эту карту — сделаю с ней несколько современных видов. Пусть привыкает».

Леша с Ниоле отсутствовали как-то подозрительно долго, и Сергей решил посмотреть, чем они там заняты.

Леша стоял за спиной Ниоле и, держа ее голову за виски, поворачивал туда-сюда. Он скептически выпятил губу и рассматривал девушку в зеркало. На веки он нанес ей кирпичного оттенка тени, и по контрасту глаза у Ниоле сделались совсем зелеными.

— Ну, чего — готовы, птенцы гнезда Сергеева?

— Гото-овы… — неуверенно протянул Леша.

— Тогда давайте на площадку.

— Торопишься? — меланхолично уточнил Леша.

— Я думал, ты торопишься.

— Да нет…

«А, понравилась она тебе! Готов в свое время пахать…»

— Просто свет естественный уйдет.

— А что ты хочешь делать? — спросила Ниоле, скосив глаза, потому что Леша держал ее голову.

— Отработать долг хочу — тебя с твоим кошенсалем снять.

— Ой, правда?

— Да, и давай скорее, у меня уже в носу свербит.

— У, бедный… Но я же не знала.

Ниоле была одета в болотно-зеленый свитерок и замшевую коричневую юбку, поэтому изоравшаяся до хрипоты кошка — в цветовом отношении, по крайней мере — была вполне уместна. Сергей сделал пять-шесть кадров, когда животина вырвалась из объятий Ниоле и кинулась бежать куда глаза глядят.

Сергей успел поймать этот весьма экспрессивный момент: кошка — хвост трубой — соскальзывает с колен хозяйки, а Ниоле пытается ее удержать. Потом они все вместе принялись ловить Пусю, которая, чиркая когтями по полу и скрипуче стеная, носилась по студии, ловко увертывалась и игнорировала уговоры Ниоле успокоиться и пойти домой пить молочко. Наконец Пуся сама с разбегу заскочила на плечо Ниоле, и та унесла ее в котоноску. Сергей не удержался попенять Ниоле:

— Сейчас впору санобработку полную заказывать, натрясла она тут шерсти, паршивка…

Он ушел в гримерку запаковать платье, а когда вернулся, с величайшим удивлением обнаружил в студии Ниоле, резво ворочавшую его любимой шваброй-лентяйкой.

— Ты чего?!

— «Чего-чего»?! Сам же хотел кого-то заказать… Вот я заказ и приняла.

— Ну, ты это зря.

— Да я уж отработала.

Прежде чем Сергей успел что-то сказать, Ниоле подхватила ведро с водой и швабру и вышла из студии. Сергею осталось только пойти за ней. Она уже выливала грязную воду в толчок.

— Как, я все правильно сделала?

— Ниоле, я не хотел.

— Хотел, не хотел…

Ее обведенные рыжим глаза поблескивали зелеными искорками.

— Мы уходим. Проводишь?

Она вымыла руки и стала надевать сапоги. Сергей подал ей дубленку.

— Когда будут известны результаты наших фотоигрищ? — спросила Ниоле, застегиваясь.

— Сейчас поеду домой, посмотрю на компьютере, отберу, что получше, перешлю тебе на и-мэйл.

— Понятно. Я вечером позвоню?

— Да, ваше величество, буду счастлив.

«Поцеловать ее разве в щечку — на прощание?»

Он часто делал так, здороваясь и прощаясь с девочками-моделями, особенно с теми, с кем часто работал. Но тот ли это случай?

— Пуся, попрощайся с Сережей, — сказала Ниоле, наклоняясь к котоноске.

— У-у! — взвыл Сергей, и вопрос решился сам собой.

Отрицательно.

Когда он приехал домой, из глаз текло, и в носу возились, отчаянно резвясь, тысячи шершавых червячков.

«Пуся, скотина, чтоб тебя распоследний помоечный кот поимел!» — ворчал про себя Сергей, сморкаясь и перекачивая имиджи с карты на жесткий диск.

А вот снимки получились неплохие. Ниоле в виде Рыжей Бесс на себя была не похожа, но на крупных планах выглядела красоткой со старинного портрета — Лешка-то расстарался. Тот снимок, где обезумевшая Пуся лавиной падала у нее с колен, а Ниоле пыталась ее удержать, был просто подарком музы — такое постановочно не снимешь.

«Просто создано для рекламного плаката».

Наверное, Ниоле уже была дома, но почему-то не звонила.

«Позвоню сам — почему нет?»

К телефону подошел мужчина. Отец!

«Командирский голос».

— Але-е? — наконец услыхал Сергей Ниоле.

— Чего не звоним?

— Вот, собиралась… Как я там сработала?

«Пока почти никак», — подумал Сергей, но вслух этого не сказал.

— Есть очень приличные снимки. Есть что выбрать.

— А Пуся?

Она явно подкалывала его.

— Пуся неподражаема. Моим здоровьем поинтересоваться из вежливости не хочешь?

— Да я уж слышу… У Пуси самой стресс — лежит и вздыхает.

— Ничего, кошки живучие. Вот художники — те долго не живут…

— Не говори так.

Поболтали о разных неважностях, Сергей поздравил ее с наступающим праздником, и они распрощались. На следующий день у Сергея была забота — поехать за город, поздравить мать и бабушку, в чьей квартире жил. А послезавтра можно заглянуть к Ниоле — спросить мнение о фотографиях.

Рабочая неделя после праздников — напоминание о бренности земного. Сергей позвонил Ниоле, узнал, что она в офисе, но занята, и поехал в центр. Всех дел-то — взять у Ниоле альбомы, отобранные для работы над разделом под игривым заглавием «Нагота — деталь декора для ворот и для забора». В этом пассаже Ниоле повествовала о развитии древней традиции использовать обнаженных прелестниц вместо дорогостоящих цацек.

«Наперекор античности в эпоху Ренессанса на роли живых украшений далеко не всегда приглашали публичных женщин. Часто это были девицы из знатных семей. Они не только украшали интерьер, но и шли впереди торжественных процессий с факелами в руках, подчеркивая своей наготой важность события.