Еще можно все вернуть - Кейтлин Крюс Страница 8

– И вам приятного вечера. – В его голосе слышался укор. И что-то еще, от чего где-то глубоко внутри Мэгги шевельнулись какие-то струнки.

Она одернула себя. Не стоит прислушиваться к ощущениям тела. Ни к чему это.

– О, прошу прощения, – вскипела она. – Вы думали, я пришла сюда приятно провести вечер? Поведали мне фантастическую, невероятную историю. Если это ложь, что вероятнее всего, я ухожу.

Реза взял свой хрустальный бокал с янтарной жидкостью и посмотрел поверх него на Мэгги.

– Да, тело было найдено, – холодным тоном ответствовал он. – Сообщили, будто это тело принцессы, но тогда опознание всех членов королевской семьи проводили члены хунты, которая ранее свергла их. Невозможно знать доподлинно, кто действительно покоится в тех гробах. Однако до настоящего момента ни у кого не возникло мысли усомниться в словах представителей правительства генерала Эстеса, за исключением пары приверженцев теории заговора где-то на задворках Интернета.

– Значит, согласно этой теории заговора, король и королева тоже живы, – Мэгги не делала над собой усилий, чтобы скрыть сарказм в голосе, – и бродят сейчас, замаскированные под бомжей из Топики?

Его царственные брови поднялись в оскорбленном изумлении. Или как там в королевской терминологии обозначается это состояние?

– Топика? – повторил он, будто она сказала «хламидия».

– Это город в Канзасе.

Реза моргнул. Очень медленно. Она поняла, что это намеренно. Таким образом он демонстрировал недовольство.

– А Канзас – это один из ваших штатов, верно?

Она изобразила на лице улыбку.

– Хотите, чтобы я прочитала вам лекцию по географии?

Он подавил вздох. Ей показалось, что Реза разозлился и стал как-то даже выше, величественнее. На нем был темный костюм, не похожий на все другие, что она видела. Называть это произведение портновского искусства костюмом просто оскорбление. Он был сшит по фигуре, выгодно подчеркивал формы, от которых нельзя отвести взгляд.

– Понимаю, я должен общаться с вами как с диким бродячим животным, встретившимся мне на пути, – задумчиво заметил он. Его голос был спокоен, хотя глаза горели тяжелым стальным блеском. – Ваш первый порыв – укусить. Нет сомнений, именно так вы смогли пережить суровые испытания без серьезных последствий.

Его взгляд скользнул по ней от макушки головы, на которой она попыталась изобразить что-то вроде укладки, увиденной на фотографии королевы, до туфель, черных, на шпильках, которые она обязана была носить, пока недолго работала официанткой в коктейль-баре в прошлом году. Его глаза снова поднялись до уровня ее маленького черного трикотажного платья. Мэгги почувствовала себя обнаженной.

– Относительно без серьезных последствий, – повторил он.

От взгляда Резы Мэгги захлестнула волна жара, а его слова оказались сродни пощечине. Она приказала себе не сжимать кулаки.

– Две вещи. – Она с трудом сдерживала гнев. – Во-первых, я не животное. Возможно, вы удивитесь, но я не люблю, когда меня с кем-то сравнивают. А во-вторых, если король оскорбляет человека, это расценивается именно оскорблением или как-то иначе?

Его рот сжался в тонкую линию. Реза со стуком опустил бокал на барную стойку. Пересек комнату, сделав всего пару шагов. Легче ей от этого не стало. Он встал прямо перед ней и взирал на нее сверху вниз, в его глазах бушевала буря. Подобная реакция была ей непонятна. Ему явно тяжело, но почему? Ее проблемы его не касаются. Он не из тех, кого жизнь выбросила на обочину.

«Впрочем, тебе тоже незвестно, кто ты», – одернула себя Мэгги.

Но затем все внутри ее замерло. И во всем мире. Везде.

Потому что он протянул руку и дотронулся до нее.

Мягко провел по ее щеке. Очень мягко. Безобидно. Мэгги привыкла давать отпор в ответ на гораздо более наглые посягательства на собственное тело, когда работала в коктейль-баре.

Но ведь это Реза.

Все изменилось.

Его ладонь была горячей. Твердой. Он держал подбородок Мэгги в своей ладони, потом зарылся пальцами ей в волосы, скользнул за ухо туда, где притаилось родимое пятно. Он будто точно знал, где оно прячется, будто точно знал, кто такая Мэгги. Что-то взорвалось внутри ее. Никогда прежде она не испытывала подобных чувств. Эмоции захватили мысли, пронеслись по телу. Она чувствовала, что дрожит, и четко осознавала, что Реза, к сожалению, тоже ощущает ее дрожь.

Она приказала себе отвернуться от него, но не смогла.

Ее слишком широко распахнутые глаза смотрели прямо в его слишком темные глаза.

– Это оскорбление в любом случае, – тихо констатировал он. Казалось, Мэгги услышала отзвуки невероятного взрыва в его голосе. Она была в этом уверена, когда он опустил свою руку. – Но большинство людей, конечно, притворились бы, что им это льстит. Просто потому, что их оскорбил бы я.

Мэгги и хотела бы притвориться, будто ее сердце не рвется вон из груди, не горит огнем оттого, что Реза дотронулся до нее, а она не ощущает дрожи и странной уязвимости, в ее глазах не мелькают искры, и где-то глубоко внутри ее поселилась предательская слабость.

Ей не удалось скрыть все эмоции. Мэгги глубоко вздохнула.

– Должно быть, приятно быть королем. – Странно, в голосе больше не слышалось раздражения. Будто прикосновение Резы успокоило ее, и она почувствовала себя в безопасности. – Готова поспорить, никто не осмелится советовать вам сменить тон и поведение, в противном случае вылетите с работы.

Его губы дрогнули в усмешке.

– Конечно нет. Никто бы не посмел.

Мэгги вдруг стало все равно, что слабость видна невооруженным взглядом. Нужно просто отойти от него. Не позволять его рукам дотрагиваться до себя, потому что она не представляет, куда девать собственные руки. Она отступила назад, не опасаясь стального блеска его глаз.

– Пойдемте, – предложил он, и ей это не понравилось. Слишком уж глубоким и теплым, как огонь, потрескивающий в каменном камине, был его голос.

«Соберись!» – приказала она себе.

Реза подвел ее к столу около камина. Мэгги почувствовала себя неловко, когда он предложил ей стул. Она все еще чувствовала его руку на своем лице, словно недавно сделанную татуировку, еще горящую на коже. Она запретила себе смотреть на него. Села и всем телом ощутила его за собой, когда он подвинул ее стул ближе к столу. «Это такой старинный европейский жест, – решила она, пока он устраивался за столом перед ней. – Нет причин, чтобы так уж сильно волноваться».

Мэгги была безумно рада, что их с Резой разделяет стол.

И вот, будто по некоему тайному сигналу, едва он уселся, двери распахнулись, и слуги ввезли ужин. Пока они суетились вокруг стола, рядом с Мэгги появился еще один человек в темном костюме, неуверенно улыбавшийся и державший в руках что-то похожее на медицинские принадлежности.