Контрабанда, шпионаж и… любовь - Барбара Картленд Страница 8

Георгия водрузила корзину на стул и извлекла оттуда пирог, булку, масло, несколько кусков холодной ветчины и маленькую корзинку с клубникой.

– Я сама собрала ягоды в саду, – сказала она. – Садовника просить бесполезно – он заперся в теплице. Ненавидит мою мачеху.

Герцог повязал галстук и хотел надеть сюртук, но Георгия остановила его:

– Оставайтесь в рубашке. Чарльз всегда так делал.

– Чарльз – ваш муж?

– Нет, брат. Он служит под командованием адмирала Коллингвуда.

– Наверное, вы ждете его в отпуск, – сказал герцог первое, что пришло в голову.

Лицо Георгии неожиданно омрачилось.

– Нет, он не приедет домой. – И словно испугавшись, что герцог начнет задавать вопросы, она заговорила о другом: – Кажется глупым, что я вас здесь спрятала. Но вы и представить себе не можете, что случилось бы, не поступи я таким образом. Слуги донесли бы мачехе о постороннем мужчине в доме. Она принялась бы меня расспрашивать и выяснила бы, что вы помогали переносить грузы в погреб. Мачеха пришла бы в ярость.

– Так вашей мачехе известно о вашем увлечении контрабандой? – спросил герцог, отрезая кусок от пирога.

– Да, она все знает, – кивнула Георгия.

Герцог сидел на единственном в комнате стуле, и ей пришлось примоститься на кровати. Выглядела она усталой и измученной. Волосы в беспорядке спадали на бледное лицо. Герцог невольно пожалел ее.

– Ваша няня замечательно готовит, – беззаботно произнес он, сменив тему разговора.

– Ей пришлось сказать на кухне, что обещала испечь пирог для бедной деревенской семьи с больным ребенком. Иначе слугам мачехи показалось бы странным, что няня печет такой большой пирог для себя и для меня. – Помолчав, Георгия добавила, как бы рассуждая сама с собой: – Ложь, всюду ложь! Кажется, в жизни больше не существует правды.

Герцог ничего не ответил. Сожалея о своей вспышке, Георгия тихо сказала:

– Я принесла вам немного коньяку. Няня говорит, что он вам нравится.

– Не буду оспаривать ее мнение, – улыбнулся герцог.

Он налил спиртное в стакан, отпил глоток. Несомненно, это был один из лучших французских коньяков. Давненько он такого не пробовал.

– Мне неизвестно, кто продает этот коньяк, но покупатель знает в нем толк.

– Не издевайтесь надо мной, – взмолилась Георгия. – Вам прекрасно известно, откуда привезен коньяк. Просто этот вид стоил дороже, и я решила, что он лучше других.

– Вы, должно быть, чрезвычайно выносливы, – заметил герцог. – Просто сидеть на веслах – и то тяжело, а для того чтобы переплывать канал дважды в течение двенадцати часов – нужна недюжинная сила.

– Да, вы правы, это действительно нелегко, – ответила Георгия, – но я никогда не выхожу в море в шторм. Наши мужчины не моряки. У них начинается морская болезнь, даже когда на море самая маленькая зыбь.

– Так-так! Продолжайте… – поощрил ее герцог и тут же пожалел о своих словах.

Георгия порывисто вскочила.

– Нет, нет! – воскликнула она. – Не понимаю, почему я вам все это рассказываю. Наверное, потому, что мне больше не с кем поделиться. Если я заговариваю о своих делах с няней, она сердится – даже и слышать об этом не желает. Но когда я уезжаю, мне кажется, она волнуется и страдает.

– В чем не приходится сомневаться, – сказал герцог. – Поэтому мне трудно понять вашего мужа.

– Я вам уже говорила – мой муж находится в неведении.

– А ваша мачеха? Почему она вам это позволяет?

– Я не могу вам ничего объяснить, – ответила Георгия. – И хочу, чтобы вы усвоили одно, мистер Рейвен: чем скорее вы отсюда уедете, тем лучше. Пожалуй, я совершила ошибку, спрятав вас здесь. Но вы должны уехать сегодня же вечером, как только представится возможность.

– Жду ваших распоряжений. Поблагодарите, пожалуйста, вашу няню за пирог и передайте ей, что коньяк оценен мною по достоинству, независимо от того, каким образом он у вас оказался.

Герцог постарался ее уколоть, и своей цели достиг. Георгия гневно вскинула голову и удалилась, не проронив ни слова. Он налил себе еще коньяку и рассмеялся. Да, ничего не скажешь, девчонка с характером. Если муж Георгии вздумает ей перечить, ему не позавидуешь, а если же он захочет быть хозяином в собственном доме, ему придется отстаивать свои права.

Со двора донесся звук рожка. Герцог подошел к окну. К дому подъехала великолепная карета, запряженная шестеркой породистых рысаков. Ее сопровождали четверо верховых в таких же зеленых униформах, как и у лакеев, прибывших первыми. Карета сверкала свежей краской, серебряная сбруя блестела на солнце.

Герцог вытянул шею, пытаясь разглядеть владелицу столь впечатляющей кавалькады, но сверху ему были видны только лошади, встряхивающие гривами, и два кучера в высоких шляпах, гордо восседающих на козлах.

Вскоре по дорожке проехали еще две кареты и фаэтон, которым с изящной легкостью правил джентльмен в лихо сдвинутой на затылок шляпе. По утонченным манерам в нем без труда можно было угадать светского льва. Герцог даже позавидовал гостям. Судя по всему, в доме намечается грандиозная вечеринка, в которой он не сможет принять участие.

Если его любопытство не будет удовлетворено, он просто с ума сойдет. Герцогу хотелось увидеть гостей, но тут он с досадой вспомнил, что не спросил у Георгии, как зовут ее мачеху.

«А вдруг я с ней знаком, – размышлял он. – Представляю, как вытянулось бы ее лицо при моем появлении!» Но он не мог обмануть Георгию. Он должен притаиться в темноте и постараться выбросить из головы всю цепь столь фантастических событий.

«Проклятие! – подумал герцог, снова усаживаясь на кровать. – До конца своих дней буду терзаться, если не разгадаю эту странную тайну».