Верить и любить - Джерри Уандер Страница 8

В оставшиеся пять дней они не разлучались и всецело отдались своему чувству, хотя и не в ущерб работе, а когда прибыли в Лондон, осознание того, что время к ним безжалостно, с особой силой сблизило их и побудило дорожить каждой секундой. Наконец, за день до отъезда во Флориду, Генри за завтраком объявил:

— Нам надо поговорить.

Он покинул гостиницу, где Николь зарезервировала для него номер люкс, и перебрался к ней на квартиру. Этим утром они проснулись с восходом солнца и занимались любовью с отчаянной одержимостью. В восемь часов зазвонил будильник, они надели спортивные костюмы и отправились в парк. Генри сказал ей, что у себя дома по утрам он обязательно пробегает несколько миль.

Вернувшись, Генри принял душ, а Николь поджарила тосты, сварила кофе и шоколад.

Сквозь затуманенные паром стеклянные стенки душевой кабины она видела, как струйки воды стекают по его мускулистому телу, и, быстро скинув одежду, присоединилась к нему.

— О чем ты хотел поговорить? — поинтересовалась она.

— О нас, — с суровой решимостью отозвался Генри.

Голова у Николь пошла кругом, и сердце зашлось от дикой, неизведанной дотоле радости. Она спрашивала себя, не сон ли это — и каково же будет пробуждение? Знакомы они недавно, всего пару месяцев, но Николь уже твердо знала, что любит его, и надеялась на ответное чувство. До сих пор всерьез ничего не обсуждалось, не было взаимных обещаний и обязательств, но все складывалось так чудесно: редкостный альянс во всем — от малого до самого серьезного.

— Итак? — Николь не удержалась от счастливой улыбки.

Именно такого мужчину она ждала, как раз о такой любви мечтала всю жизнь.

— Мы зашли слишком далеко, думаю, следует охладить наш пыл. — Генри закусил губу. Он отрепетировал и заучил наизусть свою речь, продиктованную стремлением сохранить драгоценную свободу, но слова почему-то застревали в горле. — Ты знаешь, я порекомендовал Фрэнку купить фирму Освальдов, так что мы еще встретимся когда-нибудь. Пусть я не оригинален в суждениях, но нельзя же путать бизнес с удовольствиями, ни к чему хорошему это не приведет.

Сердце Николь разрывалось от боли, однако улыбка не сходила с лица. Для нее это не было преходящим развлечением. Она рассчитывала на прочный союз — выйти за него замуж, нарожать детишек.

— Согласна, — только и смогла выдавить из себя Николь.

Генри рывком поднялся с кресла и начал расхаживать взад-вперед по маленькой кухне, засунув руки в карманы и украдкой сжимая кулаки.

— А связывать себя узами брака — извини, это не по мне. Признаться, я не создан для семейного очага, гораздо удобнее, когда ты сам себе хозяин. Я люблю кататься на лыжах, путешествовать и не желаю, чтобы кто-либо мне мешал. — Внезапно он повернулся на каблуках и посмотрел ей прямо в глаза. — Значит, ты согласна? — Как будто ее слова только что дошли до его сознания.

— Да, и я с самого начала ни минуты не сомневалась, что эта блажь у нас скоро пройдет.

Он ошарашенно взглянул на нее.

— Правда?

— Конечно. Мы неплохо провели время. — Она даже попыталась засмеяться. — Поиграли — и хватит. Что касается замужества, я не созрела для такого важного шага. Еще нет…

Генри выглядел удивленным, но вздохнул с облегчением. Он боялся попреков, истерики, потоков слез. Николь оцепенела, у нее внутри словно застрял железный стержень. Впервые она выслушала отповедь мужчины. Но как жестоко он с ней расправился — будто наотмашь хлестнул по щеке. Нет, этот негодяй не увидит, как она плачет.

— Ты обещала заказать для меня такси, — напомнил Генри.

— Да, да, сию минуту, — деловито сказала Николь.

Идиотка, ненормальная! — распекала она себя после его ухода. Наивная дурочка. Генри Донэм — лакомый кусочек для тысячи женщин. Тем не менее, если мужчина в возрасте тридцати шести лет не обзавелся семьей, он намерен оставаться холостым до конца своих дней, и ни одна чаровница не совладает с черствым себялюбцем. А так называемое родство их душ — напрасная иллюзия, горячечный бред.

В подтверждение своих догадок месяц спустя она наткнулась на фотографию Генри в американском спортивном журнале. Он стоял в обнимку с Элен Кобмен, ластившейся к нему как кошка. В статье цитировались ее сладкие откровения об интимных отношениях с Генри.

Николь в сердцах швырнула журнал в мусорную корзину. Она не разразилась проклятиями, не разревелась. Не то чтобы рана успела затянуться, просто Генри Донэм — пройденный этап ее жизни.

Две недели спустя врач торжественно поздравил Николь: она ждала ребенка.

Когда Николь свернула на дорожку, петляющую между деревьев казуарины, и за ветками показался «Причал», Джонни наконец-то задремал. Николь поставила коляску в тени на веранде и вошла в ресторан.

Диана, как всегда, царила на кухне, а ее пятнадцатилетняя помощница Луиза ставила в вазочки букеты гибискуса.

— Ты сегодня очень хорошенькая, — похвалила Диана.

— Смотришься потрясно! — присовокупила Луиза.

Занятая своими мыслями, Николь ничуть не обрадовалась их незатейливым комплиментам.

— Спасибо. Чем я могу помочь?

— Подай-ка мне стаканы для сока, — попросила Диана. Она разделывала здоровенную рыбину, намереваясь запечь ее в духовке с чесноком и терпким лимонным соусом. — А потом можешь пойти поупражняться на тренажерах.

— Нет… Ведь туристы вот-вот должны притащиться, — возразила Николь. Она искала встречи с Генри и боялась ее. Если хочет, пусть сам проявляет инициативу.

— Группа прибудет через час, не раньше, у тебя есть время. Мы с Луизой присмотрим за малышом. — Диана выпроводила ее на улицу. — Не беспокойся ни о чем, я тебя отпускаю.

Николь по пути забежала в коттедж и быстро переоделась в трикотажную майку, бриджи и спортивные тапочки. Она решила сразу выложить все о Джонни, тогда он обязательно попросит показать ему сына. Она будет вести себя невозмутимо и отстраненно. Пикироваться с «каменным гостем» — это ведь то же самое, что палить из пушки по воробьям. А наживать в его лице врага ни в коем случае нельзя из-за Джонни.

«Причал» располагался на правом берегу бухты, устланном хрустящим под ногами раздробленным кораллом. Чуть поодаль волны океана разбивались о края рифов, и белая пена оседала на песчаном берегу. По узкой дороге, петляющей среди пальм и кустарников, Николь направилась к Кингс-Хаусу.

Солнечные блики испещрили зеленые листья, покрыли их бронзовым отсветом. Николь вдыхала дурманящий аромат пурпурных орхидей, свисающих с деревьев. Мимо со свистом проносились стрекозы — миниатюрные разноцветные вертолетики.

Как гласит путеводитель, остров Маврикий — одна из лучших жемчужин Британской Короны. Николь улыбнулась: вполне подходящая метафора. Вдали видны холмы, загроможденные древними валунами, среди которых пробиваются цветущие растения. Варварство цивилизации почти не коснулось девственной природы, поэтому Маскаренские острова поистине напоминают Эдем. И тут нечего опасаться: преступления чрезвычайно редки, люди спокойно оставляют двери незапертыми.