Изменницы - Элизабет Фримантл Страница 8

Именно после той ночи я узнала ужасную правду. Королева отдыхала в своем личном кабинете; я сидела у нее на коленях, как она любит, и растирала ее тощую руку, похожую на птичью лапку. Ее постоянно донимали и донимают всевозможные недомогания и боли.

– Сильнее, Мэри!

– Сильнее, Мэри! – проскрежетал попугай Незабудка, стуча клювом по перекладинам своей клетки.

Я боялась, что под моими пальцами запястье королевы переломится; она какая-то совсем бесплотная. Она еле слышно мурлыкала какую-то песенку, повторяя ее снова и снова, и вертела в руке миниатюру с изображением своего будущего мужа. То и дело вглядывалась в портрет и тяжело вздыхала – не то от счастья, не то от большого огорчения. Наверное, это и есть любовь. На примере Кэтрин могу догадаться, что в любви нет никакой логики.

– А теперь, Мэри, легонько, как перышко, – велела королева.

Я начала легко поглаживать ей руку кончиками пальцев, едва касаясь темной поросли волос, которые растут у нее до самого локтя. Наша королева довольно волосатая; ее ноги покрывает густая темная шерсть. Когда я поделилась своими наблюдениями с Кэтрин и спросила, нормально ли это, она ответила: нет, ненормально, и показала свою гладкую, изящную ножку.

– Все потому, что она наполовину испанка – известно, что испанки покрыты шерстью, как медведицы.

И вдруг я что-то услышала – какой-то тихий звук, похожий на щелканье клюва. Королева перестала мурлыкать и прислушалась. Звук повторился: тихий стук, словно кто-то бросил камешек в стекло.

– Мэри, закатайте нам рукав, – приказала королева, протягивая мне руку.

Незабудка снова застучал клювом по клетке и прокричал:

– Мэри, закатайте нам рукав!

Я возилась с завязками, чувствуя ее растущее раздражение, отчего мои пальцы стали еще более неуклюжими. Она столкнула меня с коленей:

– Чепец! Платье!

Я принесла ей то, что она велела, и помогла облачиться, радуясь, что из-за жесткого платья из золотой парчи не заметно, насколько неловки мои движения. Королева взяла свечу и подошла к окну; немного постояла там, а затем вернулась в кресло. Потом приказала принести ей Библию и четки. Она велела мне устроиться на подушке у ее ног, сама восседала прямо, задрав подбородок, как будто изображала королеву на маскараде, а я, сидя на полу, напоминала ее любимую собачку.

За дальней стеной послышалось шарканье. Неожиданно прямо из стены вышла фигура в плаще, похожая на привидение. Должно быть, я с глупым видом разинула рот, потому что королева шлепнула меня по плечу:

– Мэри, не зевайте!

Фигура вышла на середину кабинета и поклонилась, сбросила капюшон и плащ в угол. Я узнала Ренара, испанского посла. При его появлении королева ожила, словно он высек из нее искру. Я часто видела Ренара с его свитой во дворце, издали любовалась его изысканными манерами, его безукоризненными нарядами. Он выглядел настолько совершенным, что невольно приходило в голову, будто он что-то скрывает.

– Вы принесли нам весточку от нашего жениха? – спросила королева, затаив дыхание.

– Да. – Ренар достал из-под дублета мешочек.

Королева сразу помолодела и стала похожа на девочку, которой принесли сладости. Она жадно схватила мешочек – по-моему, не следовало так выдавать свое нетерпение, – рывком развязала шнурки и с радостным вздохом положила себе на ладонь кольцо. Полюбовалась им, поднесла его к пламени свечи.

– Изумруд, наш самый любимый из всех драгоценных камней! – сказала она, надевая кольцо на палец и любуясь им. – Мне кажется, он уже знает меня.

Огромный камень на ее тонком пальце выглядел нелепо.

Помню, мне сразу показалось, что раньше я уже где-то видела это кольцо. Вскоре вспомнила, я видела его – на мизинце самого Ренара. Я часто замечала то, чего не видят другие.

Королева тем временем краснела и ахала, как настоящая невеста.

– Смотрите, как красиво переливается свет на его гранях! – воскликнула она. – Это кольцо Фелипе? Он надевал его на свой палец? Что на нем выгравировано? Буквы… «S» и «R»… «SR»… Что они обозначают, Ренар? Какое-нибудь зашифрованное любовное послание?

– Semper regalis, – пожалуй, слишком быстро ответил посол.

– «Королева навсегда», – мечтательно повторила Мария.

– Semper regalis! – выкрикнул Незабудка.

Ренар усмехнулся и сделал королеве комплимент: мол, только у нее может быть птица, которая так быстро выучила латынь.

Я мысленно усмехнулась. Подумать только, Мария получила хорошее образование, стала королевой Англии и совсем недавно справилась с целой армией мятежников! Как могла она не догадаться, что буквы «S» и «R» обозначают просто «Симон Ренар»! Мне всего девять – правда, я развита не по годам, – но для меня все сразу стало ясно как день. Кольцо – вовсе не залог любви, не подарок от будущего мужа, а вещица, которую Ренар в спешке снял с собственного пальца, зная, что королева надеется получить подарок от своего испанского жениха.

Кольцо – обман. Такой же обман, как слова, обращенные ко мне: «Мэри, ты уже не такая маленькая, и спина у тебя лишь чуть-чуть искривлена; она выпрямится, когда ты подрастешь». Мне говорят так, чтобы я не страдала из-за своего уродства, хотя я предпочла бы услышать правду. Однако королеве, по-моему, понравилась ложь Ренара. Я часто замечаю, что люди верят в то, во что хотят верить.

– Император просил поздравить вас с победой над мятежниками-еретиками. Он восхищен проявленной вами стойкостью. По его словам, лучшей партии для его сына невозможно найти. Он назвал вас «выдающейся королевой».

– В самом деле? – Мария напоминала зяблика, который прихорашивается и чистит перья.

– И еще он назвал вас «набожной»…

Королева медленно закрыла и вновь открыла глаза; на ее губах мелькнула еле заметная улыбка.

– Но… – продолжал Ренар, тихонько откашливаясь.

– «Но»?

– Но ту девицу… нельзя оставлять в живых.

Королева тихо ахнула:

– Она наша близкая родственница!

– В данном вопросе император непреклонен. При таком смятении, таком расколе из-за… реформаторов, еретиков… – Посол ненадолго замолчал, а затем продолжал: – Она представляет слишком большую угрозу для вашей власти.

Сначала мне показалось, что они говорят о сестре королевы, Елизавете; ходили слухи, что мятежники собирались посадить на трон ее.

– Она еще так молода! – Мне показалось, королева вмиг лишилась всей радости. Она принялась ломать руки, все растирая и растирая их, как будто смывая с них чернила. – Она провела с нами много счастливых дней в Бьюли.

Я тоже прекрасно помнила Бьюли; мы часто ездили туда в гости к Марии до того, как она стала королевой. Помню, что она всегда встречала нас словами: «Мои самые любимые кузины!» Помню, как Джейн отказывалась приседать перед святыми дарами в тамошней часовне. Тогда говорили: «Она это перерастет».