Танцующая на лепестках лотоса - Джон Шорс Страница 8

У основания баньяна ветки росли так густо, что казалось, будто дерево это вообще перевернуто вверх ногами и крона его растет прямо из земли. Морщась от боли, причиняемой раной, Джаявар тем не менее быстро карабкался вверх. Сердце его по-прежнему билось тревожно: он знал, что чамы перегруппируются и начнут поиски. Он представлял собой угрозу для них как наследник трона, а угрозы нужно устранять.

Достигнув наконец самых верхних ветвей, располагавшихся выше большинства окружавших баньян деревьев, он остановился и помог Аджадеви подняться и устроиться рядом с ним. Хотя джунгли частично закрывали вид, все же им удалось разглядеть вдали Ангкор-Ват и некоторые более мелкие строения. Город все еще горел, и в небо поднимались громадные клубы черного дыма. Джаявар подумал о своих детях, о том, что они, вероятнее всего, погибли, и стену, которую он возвел, чтобы сдерживать свои эмоции, вдруг прорвало. Глядя на свой разрушенный дом, он не выдержал, и его забрызганные кровью плечи содрогнулись от рыданий.

Аджадеви смотрела на его слезы, но не плакала вместе с ним. Она знала, что поплачет позже, когда он уснет. А сейчас она нужна была ему сильной. Благодаря ее любви и силе духа он сможет взять себя в руки. А без этого он пропадет.

Она положила ладонь на его рану, благодаря богов, что удар копьем был скользящим. Она пыталась высмотреть чамов, но, так и не увидев ни одного, закрыла глаза и принялась молиться.

— Молитвы… нам не помогут, — прошептал он, хотя был не менее набожным, чем она. — Они уже не спасут… моих сыновей и дочерей. А также моих мать и отца.

Аджадеви покачала головой:

— Твои родители были стары и болели. Теперь же они возродятся в новой жизни. Будь ты сам на их месте, какую судьбу предпочел бы?

— А как же мои дети? Что ты скажешь об их жизненном пути?

— Юные не успели запятнать себя ненавистью, преступлениями, завистью. У тебя были очень хорошие дети, и теперь они все возродились в новой жизни. Они еще на шаг приблизились к нирване, и никто не должен скорбеть по этому поводу.

— А я скорблю. И буду скорбеть.

Аджадеви снова нежно положила ладонь на его рану.

— Я знаю, меня тоже переполняет скорбь. Она охватывает меня с такой силой, что все краски мира блекнут. Но… но помни о том, во что мы верим. И верь в то, что твои сыновья и дочери возродились в новой жизни, как каждое утро всходит солнце. Они не ушли безвозвратно. И однажды ты воссоединишься с ними.

Он повернулся к ней.

— Я не могу… терять их таким образом. Ни теперь, ни когда-либо. Так что… пожалуйста, не обращай внимания на то, что я говорил до этого, и помолись вместе со мной. Помолись о том, чтобы они остались в живых.

— Конечно я помолюсь.

Муж и жена молились вместе, молились, чтобы небо послало им чудо. Джаявар знал, что без надежды, подаренной ему этими молитвами, у него не будет сил пережить весь этот ужас.

— Дети не должны умирать, — сказала Аджадеви. — Помни об этом. Помни, чтобы, когда победишь чамов, ты отпустил их детей на свободу.

— Победить чамов? — переспросил он, глядя на отсветы далеких пожаров. — У меня нет армии.

— Армия — это всего лишь собравшиеся вместе единоверцы. Создашь новую.

— Из кого?

— Из кого хочешь. Из остатков нашего народа, людей, которые, без сомнения, еще скрываются в этих лесах. Живи в изгнании, собирай армию, а затем вернись и заяви о своем праве на золотую саблю твоего отца. Точно так же, как ты спас этого мальчика, ты можешь спасти свое королевство.

— Но это же был всего лишь один ребенок!

— Любое королевство начинается с одного человека.

— Я не могу сделать того, что необходимо для этого. Я не могу…

Аджадеви убрала свою руку.

— Прежде чем ты расскажешь мне, что еще ты не можешь сделать, представь короля чамов на ложе твоего отца. Подумай о тех, чью смерть ты видел сегодня, о женщинах, оставленных нами там, о детях, ставших рабами, о лечебницах, которые ты хотел построить. Каждый кхмер рассчитывает на тебя, Джаявар. Твои дети, живые они или мертвые, также рассчитывают на тебя, в этой жизни или в следующей.

— Но я уже подвел их, моих малышей… Я подвел их всех.

— Ты все еще можешь им помочь. Да, сегодня наша река стала красной от человеческой крови, а также от горя, боли и страданий. Но копье того чама не случайно лишь слегка ранило тебя. Это значит, что тебе предначертано вернуться в Ангкор.

— Я должен был…

— Ты раньше никогда не сомневался в моих словах, Джаявар. Поэтому, прошу тебя, не сомневайся и сейчас. Мне необходимо, чтобы ты верил мне. Ради меня, пожалуйста, верь мне!

Джаявар уже хотел ответить ей, но тут издалека, с востока, донеслись приглушенные голоса. Это были голоса врагов, и теперь, когда он отдохнул, ему хотелось собрать своих людей и напасть на неприятеля. Он жаждал отомстить им.

— Нам нужно уходить, — сказала Аджадеви, потянув его за руку.

— Я хочу убить их.

— Потом. На сегодня уже довольно смертей, довольно убийств.

Закрыв глаза, он подумал о своих сыновьях и дочерях и содрогнулся, представив их мертвыми.

— Пойдем, следуй за мной, — сказала она. — Этот мир — мир бесконечных рассветов, и сегодня всего лишь один из многих дней. А завтра наступит следующий.

— Это произойдет нескоро.

— Поторопись, Джаявар. Они приближаются!

— Пускай.

— Прекрати эти глупости! Мы должны бежать или погибнем. Мы должны бежать, или наш город будет потерян для нас навсегда. Так что — бежим. И немедленно!

Вдалеке вновь послышались крики. Враги вышли на их след. Джаявар заставил себя подавить ярость и скорбь. Быстро спустившись с дерева, он приказал своим людям следовать за ним, и вскоре они снова были в пути. Его рана открылась, по ноге струилась кровь, и капли ее падали на землю. Но это наша родная земля, напомнил он себе. Земля наших предков. А чамы явились, чтобы присвоить ее. Они убивают и грабят. Сегодня они победили. Но земля эта обагрилась кровью кхмеров, а не чамов. Джаявар поклялся себе, что однажды они с Аджадеви придут сюда, чтобы вернуть все это себе. Они освободят попавших в рабство, они еще пройдут по стопам своих предков.

Джаявар продолжал двигаться вперед. Теперь он вел людей за собой, помогая ослабевшим и раненым. Хотя за сегодняшний день им не очень-то везло, удачей было уже то, что сейчас он бежал на запад, подальше от своего родного дома. Если бы он видел, что происходило с его народом, если бы стал свидетелем всех тех ужасов, которые переживали его люди, он бы обязательно вернулся и погиб бы от рук чамов, наводнивших его страну. Он бился бы с ними до конца, пока враги не принялись бы плясать в его крови, и даже Аджадеви не смогла бы удержать его от этого.