Непокорная тигрица - Джейд Ли Страница 8

— Ты — не пленница, — спокойно произнес палач.

Она была совершенно сбита с толку и часто заморгала, пытаясь сдержать слезы.

— Я…

— Назови свое имя! — грозно повторил слуга.

— Сестра Мария, — ответила она. И это была чистая, но далеко не полная правда. Дело в том, что это христианское имя ей дали в тот самый день, когда она начала мыть полы в шанхайской миссии. Анне тогда было восемь лет.

— Значит, ты — миссионер? — требовательным голосом спросил слуга.

Она раздраженно поморщилась. Этот надоедливый парень постоянно отвлекал ее внимание от палача. Она даже не посмотрела в сторону слуги, сделав вид, что его вообще нет в этой комнате. Однако, не получив ответа на свой вопрос, тот попробовал засунуть руку ей под блузу. Оторвав наконец взгляд от мандарина, Анна попыталась оттолкнуть его, но у нее не хватило на это сил. К тому же он еще раз довольно ощутимо ударил ее по голове. Она резко отшатнулась и врезалась головой в бамбуковую перегородку. Боль была настолько сильной, что у нее перехватило дыхание. Однако даже в таком состоянии она чувствовала запах имбиря, исходивший от его толстых и неуклюжих рук, когда он расстегивал воротник ее блузы.

Он зацепил пальцем грубый шнурок и поднял вверх висевший у нее на шее тяжелый деревянный крест. Этот крест сильно оцарапал ей грудь, а шнурок глубоко врезался в шею, когда слуга вытаскивал его, чтобы показать своему господину. От боли у Анны на глаза снова навернулись слезы.

— Она — миссионер, — презрительно усмехнувшись, сказал Цзин-Ли. Затем он крепко сжал шнурок в руке и резким движением сорвал крест с ее шеи.

Анна вздохнула и снова посмотрела на мандарина. Несмотря на грубость слуги, ее душа была спокойна. Она почувствовала, что ей стало легче, когда с нее сняли крест. Она не должна умирать с этим бутафорским символом веры, висящим у нее на шее. Тем временем палач громко постучал по столу пальцем, желая положить конец всей этой суете.

— Назовите свою фамилию, — спокойным голосом произнес он по-английски.

Анна покачала головой и крепко сжала губы. И тут слуга поднял руку, снова намереваясь ее ударить.

— Я просто сестра Мария! — крикнула она ему. — У меня нет фамилии, — солгала она. — Я — сирота.

Слуга так и не опустил руку, однако не ударил ее. Он бросил взгляд на своего господина, который спокойно и внимательно смотрел на Анну. После паузы палач что-то тихо пробормотал и обмакнул кисть в чернила.

— Мария Смит, — громко произнес он, вырисовывая иероглифы на бумаге.

Она была немало удивлена тем, насколько хорошо он владеет английским языком. Ему даже были известны самые распространенные английские фамилии. Анна поразилась, услышав, что он говорит по-английски практически без акцента, хотя и знала, что в высших кругах китайского общества это было довольно распространенным явлением. Ну а то, что он дал ей фамилию Смит… что ж, это весьма забавно.

— Значит, вы говорите, что я не пленница? — спросила Анна. — Но свободных людей никогда не заковывают в цепи, — недовольно скривившись, добавила она по-китайски и протянула вперед руки, ожидая, что с нее снимут цепи.

Палач не ответил ей. Он просто закончил писать свой документ, а потом аккуратно вымыл кисть и положил ее на место. Как ни странно, но Анна вновь, будто зачарованная, следила за всеми движениями этого человека. Она даже не заметила, как слуга отошел от нее и стал возле своего хозяина. С важным видом он открыл какую-то китайскую книгу и вытащил оттуда печать, сделанную из слоновой кости. Мандарин поднял печать и опустил ее в густую красную краску, которую использовали вместо чернил. Потом так же торжественно прижал печать к только что написанному документу.

Поставить на документе печать было равносильно тому, что и собственноручно подписать его, поэтому Анна вытянула шею, пытаясь увидеть, что же в нем написано. Однако ей почти ничего не удалось разглядеть, к тому же она плохо понимала китайские письмена. Там была длинная цепочка иероглифов и только два слова — Мария Смит — были написаны по-английски.

Она удивленно вздохнула.

— Вы умеете писать по-английски?

Господин и его слуга испуганно переглянулись. Потом слуга быстро свернул документ и засунул его в бамбуковый футляр. Покидая маленькую комнатку, он даже не посмотрел на нее, но, остановившись на пороге, возбужденно прошептал своему палачу:

— Убейте ее скорее. — И удалился.

От страха у Анны мурашки поползли по спине, однако она не придала этому значения. Она так долго находилась в постоянном страхе за свою жизнь, что научилась скрывать истинные чувства под напускной храбростью. Она гордо выпрямила спину и снова протянула вперед руки.

— Я — не пленница, — заявила она, — снимите с меня цепи.

Палач даже не сдвинулся с места. Он откинулся на спинку бамбукового кресла и вперил в нее свой пронзительный взгляд. При этом на его лице играла какая-то зловещая улыбка.

— Ты не пленница, — холодно произнес он. — Ты — моя вторая жена. Согласно нашим, а также вашим законам, я имею право не только заковать тебя в цепи, но и подвергнуть еще более суровому наказанию.

Он говорил по-китайски, поэтому Анна не сразу поняла, что он сказал. Но когда до нее дошел смысл его слов, она похолодела от ужаса.

— Что? Жена? — испуганно закричала она. — Мы не муж и жена!

— Именно муж и жена. А что я, по-твоему, сейчас подписал? — Он жестом указал на стоявший перед ним стол.

— Неужели вы имеете в виду тот документ? — изумленно прошептала Анна. — Это был наш брачный договор?

Палач утвердительно кивнул в ответ.

— Но ведь при этом обязательно присутствует священник, а новобрачные произносят клятву. Мы… — Ошеломленная услышанным, Анна замолчала на полуслове. Какая же она глупая, ведь китайцы — язычники. Они могут совершенно безнаказанно обменивать и даже продавать женщин. И нет абсолютно никакого различия в том, кто она — первая или вторая жена. В любом случае ее могут продать или выбросить на помойку, как выбрасывают старые вещи. Богатый китайский мужчина может написать на бумаге фальшивый брачный договор, а потом, не нарушая закона, убить свою новую жену. Палач, несомненно, считает, что все это вполне в духе времени и именно так поступают цивилизованные люди.

— Вы не можете жениться на белой. Ваши китайские друзья будут просто шокированы. Вы будете изгнаны с императорского двора. Вы… — бормотала она, пытаясь найти какой-нибудь убедительный довод, чтобы покончить со всем этим фарсом.

Выслушав ее, он только удивленно пожал плечами.

— Нам иногда дарят белых женщин. Обычно это проститутки, но они такие же красивые, как и ты. В конце концов все они умирают от неизлечимых болезней, причем независимо от того, какому мужчине принадлежали — китайцу или англичанину.

Она пристально смотрела на него, понимая, что все, что он сказал, чистая правда.