Жизнь экспромтом - Александра Поттер Страница 8

Фрэнки повернула на полную мощность горячий кран и вылила в ванну сразу несколько бутылочек малинового шампуня для душа, а заодно и белый мускусный лосьон, и еще что-то липкое с запахом мяты, что накопилось у нее за последние десять лет и бесхозно валялось в пыльной плетеной корзинке на шкафу в ванной комнате. Где-то она прочла, что горячие ванны просто убийственно влияют на внешность человека, потому что благодаря им развивается целлюлит, замедляется кровообращение и появляется венозная недостаточность. Но какое это имеет значение? Кофе тоже, по мнению медицины, наш враг номер один, про алкоголь и говорить нечего — хуже него может быть только загар и курево. Про все это лучше забыть навеки, потому что для красоты эти вещи просто убийственные. Фрэнки поглубже окунулась в горячую воду и стала наблюдать, как ее ноги постепенно приобретают малиново-красный оттенок, потом отпила из своего стакана шардоне со льдом. Если следовать всем этим медицинским и оздоровительным советам, то надо пить галлонами исключительно чистую воду, втирать в тело солнцезащитный крем с коэффициентом 50 и дважды в неделю проводить холодные омолаживающие обертывания из морских водорослей. Чего только не выдумают люди. Но Фрэнки знала, что ей предпочесть. Она сделала еще один глоток из своего стакана, окунула голову в густую, влажную пену и блаженно растянулась в этой мешанине из душистых пузырьков.

Ее безработное состояние длилось уже четыре дня, один из которых она провела в Департаменте занятости, заполняя десятки каких-то разноцветных бумаг и выстаивая в длиннющих очередях — и все ради того, чтобы в конце концов услышать ответ, что, прежде чем она получит свое «пособие соискателя», должно пройти не менее шести недель. Речь шла о страшной сумме в 51 фунт в неделю, способной покрыть разве что стоимость билета на вечернюю пятничную дискотеку. Измученная и подавленная, она вернулась домой и провела остаток недели в неистовом ажиотаже, занимаясь своей внешностью, проходя отборочные экспресс-тесты в сверхмодных до дрожи в коленках медийных агентствах занятости и покупая на свою кредитную карту множество унизанных бусами вещичек в магазине «Аксессуары», чтобы хоть как-то себя развлечь и убедить в том, что в ее журналистской карьере это просто досадное и мимолетное недоразумение.

Реакция Хью на ее увольнение тоже не особенно способствовала поднятию ее настроения. Вместо того чтобы положить руки ей на плечи и убедить в том, что ей не о чем беспокоиться, он вдруг побледнел, разнервничался и начал что-то мямлить о каких-то счетах, о цене аренды, а заодно и о цене кошачьей еды «Вискас». Все это было совершенно не то, что она хотела от него услышать. Пытаясь в течение всего дня сохранять на лице храброе выражение, она надеялась исключительно на любовь и привязанность. А вовсе не на финансовую лекцию о том, что ей надо теперь потуже затянуть пояс, пусть даже украшенный бусинками.

Но сегодня был день ее рождения и она не хотела думать о затягивании поясов, экономном расходовании денег или прочих столь же тягостных предметах, неизбежно сопутствующих состоянию безработицы. Наступал ее двадцать девятый день рождения, и — безработная она или нет — отпраздновать его она собиралась на полную катушку. Накануне вечером она заснула отвратительно поздно. К моменту ее пробуждения Хью уже ушел, но на столе от него осталась открытка и записка, гласящая, что она должна быть готова к семи. Она не знала, куда он собирается повести ее на этот раз, но в прошлом году он выбрал потрясающе дорогой французский ресторан в Вест-Энде. Помня об этом, она заранее простила ему, что последние два дня он вел себя как последний мерзавец. В конце концов, он беспокоится об их финансовом положении и о том, как оплатить свадебные расходы.

Некоторые уколы совести она все же чувствовала — из-за того, что купила себе новый наряд от Карен Миллен, но уколы есть уколы, с ними ничего не поделаешь, и к тому же их очень быстро сменило все нарастающее чувство беспокойства. Сегодня наступала та самая ночь — ей сделают предложение! Она закрыла глаза и отдалась на волю воображения. Интересно, как это произойдет: он встанет на одно колено или нет? Хью, конечно, был просто помешан на традициях, но вряд ли до такой степени. А может быть, все-таки до такой? От волнения у нее в животе начались спазмы, и она начала думать, как ей следует себя вести в самый ответственный момент. Стоит ли ей притвориться удивленной? Или, наоборот, стоит сразу же открыть свои карты и признаться в том, что она все знает, потому что нашла квитанцию на кольцо? И (кстати о кольцах) какое именно он выбрал для нее? С традиционным бриллиантом или с замысловатой гроздью рубинов? А сам металл — будет ли это традиционное золото? А может быть, белое золото? Или платина? Мысли роем носились у нее в голове, как конфетти, и, получая удовольствие от каждой из них, она раз за разом окуналась в душистые пузырьки и вполголоса подпевала ансамблю «Абба», диск которого был включен на стереосистеме в гостиной.

Ее сны наяву прервал звук ключа, поворачиваемого в замке. Хью вернулся с работы. Она услышала, как дверь открылась, а потом с шумом захлопнулась у него за спиной, как бухнул на пол его кейс, как зазвенели брошенные на стол ключи. Он вошел в комнату, выключил стереосистему и взамен включил радио.

— Фрэнки? — спросил он мрачно.

Она заколебалась с ответом.

— Я здесь, в ванне. — Стакан с вином она замаскировала пеной: ей не хотелось, чтобы он видел ее со стаканом в руках и подумал, что она уже успела напиться.

Раздались шаги. Дверь открылась.

— Надеюсь, ты не собираешься сидеть здесь до скончания века? Такси заказано на семь. — Он подошел к зеркалу, стер с него пар и нетерпеливо пробежал рукой по своим волосам.

— А я когда-нибудь дождусь поцелуя? — Игнорируя его плохое настроение, она капризно надула губки и изобразила на лице обидчивую гримасу.

— Пардон, у меня в голове разные проблемы. — Не замечая ее губ, он слегка коснулся ртом ее щеки и тут же спросил, как бы меняя тему разговора: — Как тебе понравилась моя открытка? — Потом распустил галстук, стащил его через голову и повесил на вешалку для полотенец.

— Очень милая.

Фрэнки любила получать открытки от Хью, хотя и не переставала надеяться, что на этот раз он напишет ей что-нибудь более романтическое, а не дежурное «С любовью. Хью» под рисунком улыбающегося сердца. Он всегда рисовал такое сердце, когда дарил ей открытки. Сперва она подумала, что это очень остроумный, специально ради нее придуманный рисунок, но потом заметила, что он рисовал точно такие же сердца на всех открытках, которые дарил на чужие дни рождения.

Она села в ванне, охватила руками колени, мокрая прядь волос упала ей на лицо.

— Хью, а куда мы идем сегодня вечером?

В ответ Хью начал обрабатывать нитью свои зубы, не забывая при этом ни один коренной зуб, тщательно вычищая из всех щелей остатки съеденного за обедом рыбного сандвича. Фрэнки за ним наблюдала. Хью был просто помешан на своей внешности. Всегда с иголочки одетый, вычищенный, выбритый, с выщипанными пинцетом ненужными волосками, он проводил в ванной комнате больше времени, чем любая, даже самая кокетливая женщина.