Хозяйка Эллиот-мэнора - Марианна Лесли Страница 8

– Это одна из причин. – Виктория опустила глаза на свои руки, лежавшие в его ладонях.

– Вы ведь ничего обо мне не знаете. Я могу оказаться кем угодно: аферистом, бандитом, киллером.

– Но ведь вы ни то, ни другое, ни третье?

– Нет.

– Хотите рассказать о себе?

– Нет.

– Тогда к чему весь этот разговор?

– Вы слишком открыты и доверчивы. Вокруг полно негодяев, которые не преминут воспользоваться вашей доверчивостью.

– Но вы ведь не из них?

Он стиснул зубы.

– Надеюсь, что нет, но я и не святой. – Он отпустил ее руки и отвернулся. – Думаю, мне лучше вернуться в дом и немного отдохнуть.

– Но ведь вы сказали, что не устали.

Не устал, но измучился желанием, подумал Фред. К счастью, он чувствовал, что вполне способен держать себя в руках. В силу особенностей своей работы ему редко доводилось встречать таких открытых, добрых и непосредственных людей, как Тори. Она чиста и прекрасна душой и телом, и будь он проклят, если причинит ей какие-либо неприятности!

– А какая вторая причина? – внезапно спросил он.

Виктория вскинула на него недоуменный взгляд.

– Причина чего?

– Того, что вы мне доверяете. Вы сказали, что мое родство с Алисией – одна из причин. А вторая?

Она отвела глаза.

– Я полагаюсь на свою интуицию.

– И что же говорит вам ваша интуиция по поводу меня?

– Что вы порядочный человек, человек чести. Что вам можно доверять.

– А вы уверены, что ваша интуиция вас не подводит?

– Абсолютно, – улыбнулась она. – Ну так вы идете?

Фред сам не знал, что его разбудило. Он напрягся, обвел настороженным взглядом темную комнату, затем, убедившись, что один, расслабился и откинулся на подушку.

Сразу после ужина Фред сослался на усталость и ушел к себе в комнату, твердо решив проводить с Викторией как можно меньше времени. То, что его неудержимо влекло к ней, еще полбеды. Физическое влечение – нечто знакомое, привычное, и с ним он мог справиться. А вот желание защищать и оберегать – это что-то новое, не характерное для него и, без сомнения, опасное.

Фред зажег лампу и посмотрел на часы. Скоро полночь. В доме стояла тишина, кроме каких-то мелодичных звуков, которые лились в открытое окно.

Музыка? В такой час? Кто же наигрывает эту мелодию среди ночи?

Встав с постели, он торопливо натянул джинсы и набросил рубашку, не застегивая ее. Следуя на звуки музыки, он спустился на второй этаж и в одном из залов обнаружил Викторию, сидевшую за старинным белым роялем и игравшую вальс.

– Тори?

Музыка оборвалась, она испуганно обернулась, но, когда увидела, что это он, лицо ее заметно просветлело.

– Это вы, Фред. Входите. Вы не спите?

– Спал, но проснулся от звуков музыки.

– Ой, простите, я совсем забыла, что ваша комната тоже в этом крыле. А мне не спалось, и я решила поиграть. Это вальс Шопена, мой любимый. В детстве я всегда просила маму играть мне его.

Сунув руки в карманы джинсов, Фред приблизился к ней. Она поднялась ему навстречу. На ней была шелковая бирюзовая пижама с кружевным лифом. Распущенные волосы серебрились в лунном свете. Разум кричал, что он должен развернуться и бежать отсюда как можно дальше, но мужское любопытство взяло-таки верх. Она была так соблазнительна, так желанна…

– А вы почему не спите?

– Даже не знаю, как-то не спится. Бывает такое, когда впечатления дня не дают уснуть.

Виктория бросила взгляд на незастегнутые полы рубашки, между которыми виднелась полоска смуглой кожи, поросшая черными волосками. Ей вдруг нестерпимо захотелось прикоснуться к теплой коже, проверить, такие ли эти волоски шелковистые на ощупь, какими кажутся. Захотелось зарыться носом в изгиб смуглой, крепкой шеи и вдохнуть аромат мужского тела.

– А у вас бывает бессонница?

– В последнее время нет, – солгал он. – Едва моя голова касается подушки, как я тут же проваливаюсь в глубокий сон.

Она дотронулась до его руки.

– Это из-за слабости. Скоро вы поправитесь и все придет в норму.

Фред опустил глаза на ее руку, от которой исходил жар, и высвободил свою. Видит бог, каких усилий ему стоит сдерживать себя, но он ведь не железный. Все-таки не удержавшись, он легонько прикоснулся к ее бархатному плечу.

– Вы еще не рассказывали, чем занимаетесь.

– Я юрист, адвокат.

– Хорошая профессия.

– Порой я начинаю сомневаться в этом, – усмехнулся он.

Кожа горела там, где прикоснулись его пальцы. Как бы он удивился, если бы узнал, что с момента его появления здесь все ее мысли заняты им и теми чувствами, которые он в ней пробуждает! Даже реконструкция ее горячо любимого особняка и все, что с ней связано, отошли на второй план.

Чтобы нарушить затянувшееся молчание, она сказала первое, что пришло в голову.

– Сегодня я разговаривала с мамой по телефону. Она сейчас в Египте.

И снова, как и в тот раз, когда она впервые упомянула о матери, в ее голосе ему почудилось не то легкое раздражение, не то волнение.

– Вас беспокоит, что она путешествует?

– Да, то есть… нет, не то, что она вообще путешествует, а то, что последние несколько лет ей не сидится на месте. Она переезжает из страны в страну, с континента на континент, словно что-то ищет.

– И давно это началось?

– Да, пожалуй, лет десять назад или около того. Я уже училась в колледже. До этого мы с мамой и Джуди жили в Сан-Франциско.

– А ваш отец?

– У меня нет отца.

Фред хотел было пошутить, что такое просто невозможно, но, увидев ее серьезное лицо, прикусил язык. Ему вдруг захотелось утешить Тори, как это только что делала она.

Едва их руки соприкоснулись, как выражение ее лица неуловимо изменилось, глаза сделались большими, а голубая жилка на шее лихорадочно забилась. На ее порозовевшем лице отразилось смятение чувств, бушевавшее и в его душе.

Его вдруг обуяла злость на самого себя. Какого дьявола он все усложняет?! Они просто мужчина и женщина, которых неудержимо влечет друг к другу. Так зачем отказывать себе в том, чего они оба хотят и что касается только их двоих.

– Фред? – голос Тори вывел его из оцепенения. – Хотите послушать старые пластинки? Вон там, – она махнула рукой в противоположный угол музыкальной комнаты, – стоит дедушкин патефон, а в шкафу полно пластинок. Хотите, я поставлю Фрэнка Синатру?

Он не хотел никого и ничего, кроме нее, но все же кивнул, все еще сомневаясь, правильно ли он поступает, снимая узду со своих желаний.