Если осмелишься - Кресли Коул Страница 8

Что, черт возьми, в нем было?

Корт терпеть не мог загадок. К тому же ему давно хотелось узнать побольше об этой таинственной Аннелии. Но черта с два из нее что-нибудь выудишь. Да и из этого старика Витале тоже. Сейчас Аннелия наверняка спит. Но обстановка в ее комнате может кое-что прояснить.

Корт встал, оделся, вытащил из-под матраса большую иглу, которую обнаружил в ящике стола. С ее помощью Корт открыл замок в своей комнате, проникнет и в ее покои.

Аннелия лежала на животе под тонкой простыней. Волосы ее разметались по подушке. Густые, блестящие в лунном свете локоны очаровали его. Он с трудом сдержался, чтобы не коснуться их, однако заставил себя отвернуться и осмотреть комнату.

Все вещи были аккуратно сложены. Почти все отделаны кружевами. На полках стояли книги по математике, ботанике и даже астрономии, причем на четырех языках. Он посмотрел на книгу, лежавшую на столике у кровати, она была на греческом языке.

Изысканный застекленный шкаф, отполированный до такой степени, что в него можно было смотреть, как в зеркало, стоял в центре комнаты. В нем на стеклянных полках стояли фарфоровые статуэтки. Яркие, изящные, хрупкие, как она сама.

Они стоили больше, чем он мог заработать за год тяжелым трудом, рискуя жизнью.

Настроение у него поднялось, когда он обнаружил в ящике сборник эротических рассказов. Он усмехнулся. У леди Аннелии были свои секреты. Открывая ящики, Корт не очень беспокоился о том, что может разбудить ее. Если бы даже она проснулась, все равно ничего не могла бы сделать.

Рядом с книжками лежала толстая связка писем. Он вытащил их и подошел к окну, чтобы при свете луны прочесть. Все письма были от девиц, вероятно, из школы, которая называлась «Вин». Фамилии тех, кто писал письма, хорошо известны в мире, это были самые богатые и высокопоставленные семьи. Он удивился, как это Аннелии, даже при ее красоте и богатстве, удалось попасть в такое учебное заведение.

Корт решил положить письма на место, надеясь прочесть их при дневном свете, когда она отправится на прогулку верхом.

Аннелия сбросила простыню, и брови Корта поползли вверх при виде открывшегося ему зрелища. На ней была шелковая рубашка, отделанная дорогими кружевами. У него дух перехватило, когда Аннелия согнула колено.

У Корта жгло руки, ему хотелось погладить ее, провести ладонями по красивым формам, заставить ее потянуться к нему. Ему даже не удалось сдержать звук, вырвавшийся из глубины его груди.

Хотя она не проснулась, но проговорила что-то на каталанском и перевернулась на спину. Одна ее рука была откинута в сторону, другая лежала на груди. Грудь была совершенной формы. С трудом сдерживая стон, Корт сжал кулаки. Она прятала от мира не только свои восхитительные волосы.

Корта влекло к ней. Но раньше, представляя себе, как это может произойти, он видел, как заставляет ее поднять руки и погружается в нее, твердый и сильный. Погружается до тех пор, пока она не закричит от восторга и презрение в ее глазах не уступит место страсти.

Теперь же он мечтал о том, чтобы соблазнить ее, чтобы она позволила лизнуть ее золотистую кожу. Позволила войти в нее. Он будет спокоен, поскольку знает, что никогда не сможет сделать ее беременной.

Он провел рукой по брюкам. Но такая женщина не захочет близости с ним, а он ни за что не позволит себе силой овладеть ею.

Корт был негодяем. Он без малейших колебаний причинял людям невероятные мучения. Но даже он не мог позволить себе оставаться в доме наедине с невинной молодой девушкой, когда в мечтах своих уже совокуплялся с ней.

Он должен немедленно покинуть этот дом и отправиться на поиски друзей. Усилием воли Корт заставил себя отвернуться от нее. Засунул письма в ящик, с шумом закрыл его, втайне надеясь, что она проснется. Но она крепко спала.

Корт отправился на конюшню. Он не хотел брать лошадь Аннелии. И после долгих уговоров вывел на улицу большого жеребца, самого лучшего в конюшне. Найдя подходящее седло, Корт здоровой рукой, помогая себе той, что была в гипсе, попытался укрепить его. От напряжения в глазах замелькали черные точки. Он переоценил свои силы, но не хотел думать об этом.

Взглянув на окна дома, он увидел, как шевелится занавеска в ее комнате, словно прощаясь с ним. Стиснув зубы, Корт сунул ногу в стремя и попытался вскочить на коня.

Однако перед глазами замелькали черные точки, и Корт вернулся в дом.

Хирон, самый лучший конь, исчез. Лишь после нескольких часов поисков его обнаружили оседланным на лугу, где он развлекался с молодой кобылой, с которой, по планам хозяев, ему не положено было развлекаться.

Разъяренная, Аннелия направилась прямо в комнату шотландца, вошла и громко хлопнула дверью.

Шотландец открыл заплывшие глаза.

– В чем дело? – спросил он, перевернувшись на спину.

На полу были грязные следы. Кружевное покрывало испачкано.

– Купаетесь в грязи, Маккаррик? Неплохой способ отдохнуть!

Подложив здоровую руку под голову, приподнявшись на подушке, он смотрел на грудь Аннелии, при этом выражение лица у него было лукавым.

– Вы собирались ночью украсть коня? Я говорю «украсть», потому что так оно и было.

Корт махнул рукой, гипсовая повязка на ней тоже была в грязи.

– Я намерен был вернуть его вам.

– Именно поэтому выбрали самого дорогого жеребца? Мы обнаружили его оседланным и гуляющим без присмотра.

– Нет, я выбрал его потому... – Он недоговорил. – Забудьте об этом.

– Почему? – Как он мог уехать, не сказав ни слова благодарности? Но ведь она хотела, чтобы шотландец покинул ее дом. И все же ей почему-то это было неприятно.

– Я же сказал – забудьте, не думайте об этом.

До чего же он упрям, подумала Аннелия, а вслух произнесла:

– Я требую, чтобы вы сегодня же покинули мой дом!

– Но вчера я не смог усидеть на лошади и еле добрался до своей комнаты!

– Это ваше дело. Можете просто скатиться с горы. Со дня на день за вами придут наемники Паскаля, и тогда мне и моим людям не поздоровится.

– В отличие от ваших людей я могу целыми днями бегать как горный козел. Но сейчас у меня переломаны ребра и еще не зажили раны.

– Если вчера ночью вы смогли выбраться из дома, вам не составит труда его покинуть.

Шотландец скрестил руки, глаза его потемнели.

– И если у вас нет других возражений, Маккаррик... – продолжала Аннелия.

– Нет, – произнес он, не дав ей договорить.

– Вот и хорошо.

– Нет – в том смысле, что я не покину этот дом.

«Не теряй хладнокровия, не поддавайся желанию расцарапать его наглую физиономию», – успокаивала себя девушка.