Свет твоих глаз - Джоди Хедланд Страница 8

Две шхуны остановились в гавани, большие белые паруса трепетали на ветру. Солнечные блики плясали на брызгах воды, усыпая паруса алмазами и превращая корабли в королевские драгоценности – так они сияли на фоне безоблачного синего неба.

За шхунами виднелись каноэ приближающихся вояжеров, в их красных плащах и шляпах, раскрашенные весла в унисон взлетали вверх и погружались в воду. Веселая песня, вначале тихая, становилась слышнее с каждым ударом весел.

Улыбка Анжелики стала шире. Она представила, как Пьер, с его очаровательной улыбкой и сильным голосом, подхватывает песню, как он обычно делал в детстве, когда они вместе рыбачили или плавали. Каковы шансы, что в одном из этих каноэ окажется Пьер?

Каждую весну она всматривалась в каноэ, искала его лицо, хотя и упрекала себя за то, что скучает по Пьеру и ждет его возвращения. Но как она могла не скучать по тому, кто был ей близким другом, кто стал ей братом, которого у нее никогда не было? Пусть даже он причинил ей боль – не только ей, всем им – своим уходом, но отрицать существование пропасти, созданной его отсутствием, было невозможно.

Жан отчаянно пытался заполнить собой эту пустоту. Он был необычайно мил и делал все, что в его силах, чтобы помочь ей забыть о Пьере. Понадобилось не так уж много времени, чтобы осознать: Жан любил ее, всегда любил, с силой, на которую Пьер оказался просто неспособен. И потому она не удивилась, когда Жан наконец попросил ее руки. Он говорил ей, что никогда ее не покинет. Он обещал навечно остаться с ней на острове и заверял, что однажды она тоже сумеет его полюбить.

Со временем она поняла, что больше не может сопротивляться его попыткам завоевать ее сердце. И когда Жан в четвертый раз попросил ее стать его женой, Анжелика ответила «да».

Щурясь от солнца, она внимательно всматривалась в каждое каноэ. Вояжеры все еще были слишком далеко, чтобы можно было различить лица. Но после вчерашней встречи с Пьером появился вполне реальный шанс, что в этом году он действительно будет в числе людей, прибывших на остров. И если он вернется, она сделает все, чтобы он ее узнал.

Нет. Она отвернулась от каноэ и попыталась сосредоточиться на серебристых волнах, бьющихся о берег, на первых весенних чайках на скалах. Пронзительные крики птиц прорезали гул собравшейся толпы.

Какая ей разница, плывет ли с вояжерами Пьер?

Лучше посмотреть на то, какие припасы доставили на кораблях, и взглянуть на первых цивилизованных гостей, которые пробудут на острове это лето.

Шлюпки уже приближались к берегу, доставляя с кораблей первых посетителей. Командующий фортом капитан Баллок стоял на берегу во главе строя солдат и ухитрялся выглядеть чопорным даже при том, что потрепанный мундир мешком висел на исхудавшем до состояния скелета теле.

Со своего места, позади толпы, в высокой прибрежной траве, Анжелика заметила лысеющую голову Эбенезера. Он забыл свою шляпу, а значит, обязательно вернется за ней в таверну в течение дня. Но пока у нее появилось несколько свободных минут, и можно было наблюдать за празднующими без постоянного контроля и придирок.

Шлюпки причалили довольно быстро.

– А вот и новый капитан, – забормотала толпа. И до Анжелики наконец долетела новость о том, что это прибыл полковник Роберт Мак-Дугал, шотландец, ветеран, прослуживший восемнадцаь лет в британской армии.

Шотландец? Она приподнялась на цыпочки, чтобы лучше его разглядеть.

Ее отец был родом из Шотландии, говорил с протяжным акцентом, который она так любила, и отличался рыжей гривой, которая щекотала Анжелику всякий раз, когда папа ее обнимал, – это бывало, правда, нечасто.

Она мало что о нем помнила, но унаследовала от него две вещи: цвет волос и любовь к острову.

Он страстно любил Мичилимакинак, любил на нем каждую скалу, каждое дерево, каждый пляж и каждую тропку. Но больше всего на свете он любил свою красавицу жену. Обожал ее.

Вот только мать Анжелики не отвечала ему взаимностью с той же силой.

Болезненные воспоминания до сих пор преследовали Анжелику. Полные боли и отчаянья крики отца. Мольбы матери. Грохот захлопнутой двери и хруст глиняных тарелок, разбитых о каменный очаг.

Если бы только отец не решил сделать им сюрприз и появиться зимой! Если бы только остался до весны, как делал обычно!

Тогда ему не пришлось бы обнаружить свою французскую красавицу в объятиях другого мужчины. И не пришлось бы слепо спешить прочь, навстречу приближающемуся зимнему шторму. И он не заблудился бы так безнадежно…

Его тело весной обнаружил фермер неподалеку от города Сент-Игнас. Ее отец не надел даже снегоступов, словно сознательно сдался и решил умереть.

Анжелике никогда не узнать наверняка, что убило ее отца – разбитое сердце или снежный шторм. И она так и не сумела решить, кого больше винит в своих бедах: отца – за то, что был торговцем пушниной и оставлял их каждую осень, или мать – за ее красоту и неспособность отказать мужчинам, которые оказывали ей знаки внимания.

Анжелика прижала ладонь к груди, пытаясь утишить боль. Она не позволит кошмарам прошлого испортить ей сегодняшний день – день праздника, принесший надежду и жизнь их погибающему от голода поселению.

Как бы ей ни хотелось смотреть на приближающихся вояжеров, как бы ни сжималось все внутри от желания снова взглянуть на них, отыскать Пьера, она сумела заставить себя отвернуться, найти повод отвлечься.

Ее внимание привлекла женщина, стоящая за новым капитаном, который уже сошел на берег. Черты леди были уж очень юными и свежими, чтобы счесть ее женой офицера. Возможно, это его дочь?

Ее платье было слишком пышным для острова. На нем было столько бантиков и лент, что из них можно было бы сшить новый парус для шхуны. А на голове юной леди красовалась шляпка с таким количеством перьев, что зимородок мог перепутать ее с весенней подругой. Над шляпкой леди держала раскрытый зонтик, отчего казалось, что ее унесет первым же порывом ветра.

Молодая женщина рассматривала собравшихся островитян, словно искала кого-то. Ее взгляд скользнул по Анжелике, но тут же метнулся назад. Тонкие брови изогнулись, в глазах засветился интерес и что-то еще. Неужели это жалость? Неужели эта женщина ее жалеет?

Анжелику окатило волной стыда. Она склонила голову и попыталась убраться из поля зрения незнакомки.

Да, она знала, что грязна, особенно после работы в курятнике. Но ее это не беспокоило. Анжелика давно усвоила, что лучше выглядеть непривлекательно – это поможет избежать той судьбы, которая постигла ее сестру, Терезу.

И до сих пор это работало. Она выжила. Городские не замечали ее, разве что время от времени припоминали, называя «той рыбачкой». Она опять посмотрела на новоприбывшую юную леди и, к своему ужасу, обнаружила, что та по-прежнему неотрывно ее изучает и даже склонилась к отцу Фонтейну, священнику церкви Святой Анны, после чего они оба уставились на Анжелику. Отец Фонтейн кивал в ответ на то, что эта женщина ему говорила.