Брачное уравнение - Кэрол Маринелли Страница 8

Взгляд Захида был прикован не к невесте, медленно поднимавшейся по ступенькам. Вместо этого он смотрел на женщину, которая шла за ней. На лице Тринити застыла улыбка, но в глазах была настороженность.

Их глаза встретились, и лицо Тринити немедленно залилось румянцем. Мыслями они оба вернулись к той встрече в лесу много лет назад и единственному поцелую, который должен был завершиться совсем иначе…

Захид улыбнулся, что он делал очень редко, и Тринити на мгновение растерялась, опешила от улыбки Захида. И когда невеста остановилась, Тринити замешкалась и чуть не влетела ей в спину. Она на самом деле забыла свое место, но, как бы ей ни хотелось подбежать к Захиду и повиснуть у него на шее, после краткой заминки ей пришлось остановиться и взять у Иветт цветы.

Захид повернулся к ней спиной. Началась церемония. Она шла довольно долго, но не по стандартам Захида, который привык подолгу стоять и не смотреть по сторонам, как бы ему этого ни хотелось.

Хотя Захид смотрел вперед, перед мысленным взором у него был образ Тринити – той, которую встретил сегодня.

На ней ужасное, просто кошмарное платье. Как и фальшивому камню, наряду не хватало глубины и тайны. И вообще платье было ей мало. В уложенных в высокую прическу волосах были вплетены фиалки одного цвета с темными кругами у нее под глазами. И все равно она выглядела, по мнению Захида, потрясающе. Загорелая, русоволосая, хрупкая и сексуальная, она была именно такой, какой он ее запомнил, и даже прекрасней.

Тринити смотрела вперед, стараясь не думать, чьи глаза ощупывали ее обнаженные плечи. Ее мутило при звуке голоса мужа ее тетки, старательно выводящего слова церковного гимна, словно они для него что-то значили, словно он был порядочным человеком.

И Тринити нашла выход из положения: вместо того чтобы думать о нем, она предпочла обратиться взглядом к Захиду, который не знал слов гимна и даже не пытался притворяться. Он стоял, горделиво выпрямившись, преисполненный достоинства, а ей так хотелось, чтобы он повернулся к ней! Но Захид этого не сделал.

Конечно, он не имел ни малейшего представления, какой пыткой для Тринити был этот день, потому что она не могла никому сказать о своем прошлом – это ей разъяснили много лет назад. Его волосы цвета воронова крыла отливали синевой и были безукоризненно уложены, плечи – шире, чем раньше. И еще он показался ей выше, чем она помнила.

Тринити увидела, как он сжал ладонь в кулак, и вспомнила, как когда-то он положил ей руку на талию… В тот день мир казался таким простым! Когда он передал кольца жениху, она заметила, какой у него четкий профиль, и попыталась уловить, что именно он прошептал Дональду.

Захид тоже следил за Тринити, и когда их пригласили в ризницу, несмотря на шум он услышал ее облегченный вздох.

– Тринити, – предупредил ее отец, когда она прислонилась к стене, чтобы отдышаться, радуясь тому, что оказалась подальше от Клайва.

Дональд и Иветт подписали бумаги, затем и Гас поставил свою размашистую подпись. Следующим свое имя поставил Захид: шейх Захид бин Ахмед, принц Ишлы.

– Оставь местечко и для меня. – Улыбнувшись, Тринити добавила свою собственную подпись: Тринити Наталия Фостер.

Ее рука дрожала, но Тринити, откладывая в сторону ручку, поняла: причина для тревоги у нее заключалась не в муже тетки, а совсем в другом. Сделав шаг назад, она уловила знакомый запах Захида. Вот он опустил голову к ее уху, и все ее существо воспарило от звука его низкого, приятного голоса.

– Наталия?

– Рожденная в Рождество, – сказала Тринити. – Пожалуйста, никогда больше не упоминай мое второе имя, я ненавижу его.

Конечно, она была рождена в Рождество. Именно поэтому Захид, без ведома Тринити, приехал домой к Фостерам в надежде увидеть ее в новом году, когда ей исполнилось восемнадцать лет. Но Тринити там не было…

– Я думал, опоздание – прерогатива невесты.

– Ты же знаешь, как я ненавижу традиции!

– Означает ли это, что мы не будем танцевать? – спросил Захид. – Учитывая то, как тебе не по нраву традиции.

Тринити повернулась к нему.

Ого! Она удивленно прислушалась к своему телу. Если бы Тринити не знала, что внутри она была мертва, если бы ее не способное на страсть тело не оледенело, она бы могла решить, что Захид что-то в ней пробудил. Она давно себя так не чувствовала, с той самой ночи в лесу. Когда с ней рядом был Захид, она забывала про боль…

– Наверное, мы должны… – вздохнула Тринити, как будто танец с Захидом был огромной жертвой. – Я не хотела бы доставлять лишние неприятности.

– Лгунья, – ответил Захид и, положив руку ей на спину, увел ее из ризницы.

Один недолгий разговор, одно легкое прикосновение – и у нее закружилась голова. Она последовала за Иветт и Дональдом вниз по лестнице. Освещенная солнцем, Тринити почувствовала, как ее сердце бьется гулко, словно церковный колокол.

Свои обязанности шафера и ее сопровождающего Захид выполнял безупречно. Когда вся семья собралась вместе для общей фотографии, он помог ей расслабиться.

– Улыбнись, Тринити, – сказал он, чуть приподняв уголки рта, и она забыла о своем страхе, пусть Клайв и был рядом.

– Но ты же не улыбаешься, – указала она, но как только их глаза встретились, его губы расплылись в широкой улыбке.

– Улыбаться не в моем характере.

По какой-то причине она рассмеялась, и фотограф успел запечатлеть этот момент.

В следующий раз они встретились уже в отеле. Как только жених и невеста вошли в комнату, Тринити хватило одного взгляда на брата, чтобы понять, что он уже что-то принял.

«Нет, пожалуйста!» – взмолилась Тринити про себя.

Он обещал ей, что уже завязал…

Захид сидел на противоположном от нее конце главного стола, и, хотя она хотела бы оказаться с ним рядом, может быть, это и к лучшему. Он и без того ее без конца отвлекал. Во всяком случае, наверняка уже через две минуты у них кончились бы темы для разговора, хотя ей не терпелось узнать, есть ли у него постоянная девушка.

«Конечно нет», – утешала себя Тринити, потому что в ризнице Захид определенно флиртовал с ней.

Она с трудом проглотила несколько кусочков, и в награду ее ждал танец с Захидом. Неожиданно подошло время для выступлений.

К его чести, Захид немного оживился и даже попросил принести газированной воды для произнесения тостов.

«Боже, в нем столько уверенности, столько умения себя вести», – думала Тринити, вытянув ноги под столом и сняв туфли. С тех пор как начались выступления, она с трудом боролась со сном. Отец Иветт взял слово первым, поблагодарив всех и сказав, как рад он новому члену своей семьи.