Мужчина для амазонки - Мишель Дуглас Страница 8

– Но Расс остался жить. Вы действительно спасли его. И это просто потрясающе.

– Да.

– И теперь вы хотите быть уверенной, что я не помешаю его выздоровлению?

– Что-то вроде того.

– И поэтому вы здесь, чтобы присматривать за мной и снять эту заботу с Расса?

– Он собирался приехать сам, но это не самая разумная затея.

Мак нахмурился.

– Но вы не все правильно поняли. Расс сделал мне большое одолжение, предложив эту работу.

Он продолжал молчать, не пытаясь давить на нее, и Джо мысленно поблагодарила его за это.

– Понимаете, этот сердечный приступ у Расса и страх, что он умрет, заставили меня по-иному взглянуть на то, что я тоже смертна.

Мак передернулся, и Джо чертыхнулась про себя. Что она понимала в смерти по сравнению с этим человеком? В приступе сочувствия Джо инстинктивно потянулась вперед и сжала его руку, но тут же застыла на месте. Во рту появился вкус горечи, и она отдернула руку. Сердце стучало. А вдруг ему неприятно ее прикосновение… Конечно, неприятно.

– Думаю, вы понимаете, о чем я говорю.

Мак получил тяжелые ожоги в результате несчастного случая на съемках, но его молодой ассистент оказался на грани жизни и смерти. Джо помнила, какое облегчение испытал Расс, когда молодой парень в конце концов вышел из критического состояния.

– Я пытаюсь объяснить, что это заставило меня переосмыслить свою жизнь. Признать, что я не чувствую себя счастливой, что в действительности я не люблю свою работу. И что не хочу провести следующие двадцать лет с таким же чувством.

Джо выдохнула.

– Поэтому, когда Расс понял, что вам нужна дом работница, и сказал мне об этом, я обрадовалась этому шансу. Это дает мне два-три месяца, чтобы придумать, как жить дальше.

Мак пристально смотрел на нее:

– Хотите сменить профессию?

– М-м-м, – протянула она несколько неуверенно.

– И чем собираетесь заниматься?

Ее неуверенность усилилась.

– Понятия не имею.

Мак знал это ощущение.

Ему не хотелось сочувствовать ее истории. Ему вообще не хотелось никому сочувствовать, но вышло иначе. Может, дело было в той простоте, с которой она рассказывала о себе. В полном отсутствии пафоса. Или в том, что ему было знакомо это чувство неудовлетворенности. Но если он закрылся здесь от всего мира, предаваясь жалости к самому себе, то она решительно стремилась вперед.

Может быть, глядя на нее, он научится…

Мак оборвал эту мысль. Он не заслуживал шанса идти вперед. Он исковеркал жизнь другому человеку. И заслуживал того, чтобы провести остаток жизни, стараясь это искупить. Но не за счет других людей. Как Расс. Или Джо.

– Знаете, а вы не правы.

Джо подняла на него глаза:

– Относительно чего?

– Кажется, вы считаете свою внешность простоватой, даже незаметной.

– Незаметной? – Она хмыкнула. – У меня рост шесть футов и телосложение, которое из деликатности называют крупным. «Незаметная» – это точно не про меня.

«Крупная» – не самое удачное слово, чтобы описать ее. Ее фигуру отличали впечатляющие изгибы и выпуклости в нужных местах. И его мужские гормоны отзывались на них, даже невзирая на то, что мозг посылал достаточно ясный сигнал оставить ее в покое.

Мак откинулся на спинку стула, старательно держась к Джо здоровой стороной лица.

– Вы совершенно потрясающая женщина. Ну и что, что вы высокая? У вас хорошие пропорции. – Она выглядела сильной, спортивной и полной жизни. – У вас прелестные глаза, блестящие волосы и кожа, которой позавидовали бы большинство женщин. Возможно, вы не соответствуете идеалу красоты с обложки глянцевых журналов, но это не значит, что вы некрасивы. Перестаньте себя недооценивать. Могу вас уверить, что вы вовсе не дурнушка.

Джо распахнула от удивления глаза. Это заставило его нахмуриться и сесть поглубже на своем стуле.

– Это не так.

Она сжала губы. Одернула блузку, что только подтвердило ему ее истинно женскую природу. Розоватый цвет ее щек стал ярче, как будто по его лицу она догадалась, о чем он подумал.

– Есть еще одна причина, по которой я здесь, – выпалила Джо.

Ее торопливое признание, то, как вылетали ее слова, натыкаясь друг на друга, как мило она выглядела, когда волновалась, вызвало у Мака желание улыбнуться. Он не мог вспомнить, когда в последний раз улыбался, не говоря уже о том, чтобы смеяться… Ладно, это только все усложнит, так же как солнечный свет и морской бриз.

Но ему действительно было ее жалко.

– Еще одна причина? – переспросил он.

Джо облизнула губы. Они были крупными, как и все в ней, и полными обещаний.

– Мак, еще одной причиной того, что я сюда приехала, было то, что хотела попросить вас научить меня готовить. – Она поморщилась. – Ну, если быть абсолютно точной, чтобы вы научили меня готовить башню из миндального печенья.

Все мускулы в теле Мака напряглись. Каждый нерв заныл. На мгновение все его сознание заполнила картина горящего пламени, красного и жгучего. В горле встал ком размером с кастрюлю для соуса. Проглотить его удалось лишь с третьего раза.

– Нет. – Это резкое слово вырвалось у него само собой.

Мак закрыл глаза, с трудом заставляя легкие пустить внутрь воздух, а когда снова открыл их, все тело стало скользким от пота.

– Нет. – Только одно слово, холодное и ясное. – Это не обсуждается. Я больше не готовлю.

– Но…

– Никогда. – Должно быть, его взгляд был слишком безжалостным, потому что Джо вздрогнула. – Это не обсуждается.

Мак встал.

– А теперь, если не возражаете, пойду немного поработаю перед сном. Завтра утром перенесу свои спальные принадлежности в дальнюю комнату.

Похоже, она пришла в себя.

– Сначала я должна здесь убраться.

Это напомнило ему о том, что завтра она собиралась ехать в магазин.

– Деньги на хозяйство можете взять в банке, которая стоит на кухонной полке.

– Хорошо.

Маку совсем не понравилось, как она на него посмотрела. Он повернулся и вышел, с трудом заставляя дрожащие ноги поднять его по лестнице и донести до комнаты. Опустившись в кресло у письменного стола, Мак уронил голову на руки и постарался сделать все, что мог, чтобы успокоить беззвучный крик, разрывавший мозг.

Научить Джо готовить?

Невозможно.

Грудь пульсировала в унисон с висками. В ушах стоял оглушающий шум. Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем пульс замедлился, в груди отлегло, дыхание пришло в норму. Ему показалось, что это целая жизнь.