Ягодное лето - Катажина Михаляк Страница 8

– Слушай, куколка, я к тебе не шутки шутить пришел и…

– Во-первых, обращайтесь ко мне «пани адвокат», – прервала его Малина. – Либо вы будете уважительно ко мне относиться, либо мы расстаемся прямо сейчас.

– Но я же заплатил! – возмутился бычара.

– Да? – она фыркнула, опустив глаза к ящику, в котором лежали деньги. – Да этих грошей едва хватит, чтобы оплатить первую консультацию.

– Две штуки за консультацию! – мужик вскочил с места, весь красный от ярости.

– Сядьте на место! И попрошу без излишней ажитации, – она жестом руки велела ему сесть.

И он сел на место.

Она открыла папку с документами, пробежала их глазами, отметила сразу пару интересующих ее моментов, после чего сказала:

– Из этих бумаг следует, что вы издевались над женой и ребенком. Несколько раз вас арестовывали, но жена ни разу так и не написала заявления, потому что была слишком запугана. Зато она подала на развод и получила его, причем судья признал вас виновным…

– Пидор долбаный!

– Вам запрещено приближаться к бывшей жене, но вы имеете право встречаться с ребенком раз в месяц. Алименты пару раз приходилось выбивать из вас приставам, хотя зарабатываете вы, судя по всему, совсем неплохо…

– Да гроши!

– Ну, не такие уж гроши, раз вы можете пользоваться моими услугами. А гроши – это то, что вы выплачиваете на ребенка. Из бумаг также следует, что вы тот еще сукин сын и так себе отец.

– Слышь, ты, куколка, да я тебе…

– Сядьте на место, и без резких движений! Я просто пытаюсь объективно оценить представленные материалы, – она снова движением руки усадила его в кресло. И он снова сел! – Вообще-то у вас нет ни малейшего шанса на сохранение родительских прав, особенно после последнего инцидента. Что это было? Вы сломали десятилетнему ребенку шею?

– Да ладно, какое там сломал! Тряханул разочек, в лоб дал – за то, что пива вовремя не принес, у него в шее там что-то хрустнуло маленько – а эта курва сразу: «Шею сломал!»

– Ребенок три недели носил ортопедический корсет. У него перелом шейного позвонка – так тут написано.

Малина поправила очки на носу, пальцем показывая в документах нужное место.

– У меня рука тяжелая, – буркнул недовольно он.

– Разумеется, – она тяжело вздохнула. – Повторяю: у вас нет никаких шансов в этом деле. Ваше положение безнадежно («как ты сам, жалкий фитюк»). Но я такие вызовы люблю.

В первый раз за все время разговора она улыбнулась. Не столько ему, сколько себе. В этой улыбке было предвкушение – предвкушение очередной победы. Даже беглый взгляд на документы дал ей то, что ей было нужно: шансы на выигрыш – мать ребенка страдала депрессией. Пару раз ее даже госпитализировали. А для общества это означало только одно: она была чокнутая. А чокнутым в этой стране детей воспитывать не доверяют. Психопатам, правда, тоже, но это неважно.

– Ну хорошо, – Малина откинулась на спинку кресла, заложив руки за голову. Она была готова к атаке – как акула, почуявшая кровь. – Это будет стоить двадцать тысяч.

Ее собеседник шумно втянул носом воздух, а она продолжила:

– Десять завтра, пять после первого судебного заседания, пять – после выигрыша. Ну и плюс всякие дополнительные расходы…

– Дополнительные? – выдавил он из себя.

– Детективы, специалисты по грязной работе…

– Только без всяких там! А то они уконтрапупят суку, а мне сиди потом!

– Речь идет о сфабрикованных уликах, лжесвидетелях, запугивании свидетелей со стороны вашей бывшей жены, – объяснила она, улыбнувшись.

– А, ну это ладно, – сейчас и он в первый раз улыбнулся.

Ох, нравилась ему эта адвокатша! Она была еще более беспринципной беспредельщицей, чем он сам.

– Любовник у нее есть? – спросила Малина.

Он аж заморгал от такого предположения:

– У нее? Нет… она святоша, монашка, всегда в постели была бревно бревном!

– Ответ неверный: правильный ответ – да, у нее есть любовник, она всегда была распутной и изменяла вам направо и налево, но вы закрывали глаза на ее поведение, надеясь, что она наконец исправится.

– Да я бы ее… – проворчал мужик.

Малина посмотрела на него с жалостью:

– Мужик, либо ты будешь меня слушать и слушаться, либо давай сразу разойдемся, потому что я не возьмусь за заведомо БЕЗНАДЕЖНОЕ дело ни за какие деньги.

– Понял. Прошу прощения. Шлялась с утра до ночи она!

– Это уже лучше. А ребенок – он ухоженный или?.. – она возвысила голос.

– Ухоженный, – бормотнул «бык», но тут же сообразил, что она ждала другого ответа: – То есть нет! Конечно, нет! Приезжал ко мне грязный и голодный. И… и… вшивый весь! Во вшах! И плачет, что хочет со мной жить, потому что мать…

– … Пьет? – подсказала Малина.

– Но она не… То есть вот точно! Пьет! Нажирается в хлам!

Малина только кивала в знак одобрения головой.

А психопат так разорался, так разошелся, что в эту минуту и сам поверил в те бредни, которые орал.

– Хорошо, хорошо, хватит, – она остановила его движением руки. – Напишите мне все это, черным по белому, и выучите наизусть. А я найду и представлю доказательства: будут фотографии – вот ваша бывшая в объятиях любовника, вот она, пьяная, навалилась на плечо сына, который вынужден ее тащить… фотошоп нам в помощь. И свидетели будут, которые со слезами на глазах будут рассказывать о незавидном житье-бытье несчастного ребенка, у которого ТАКАЯ мать…

– И всему виной, конечно, тяжкая психическая болезнь, которой страдает бедная женщина…

И Малина тяжело вздохнула.

Судья уставился на женщину, которая сидела напротив Малины и ее клиента.

Та вытирала слезы, капающие из глаз, комкая платочек, опустив голову и слушая то, что говорит адвокат ее бывшего мужа.

Эта «депрессантка», как называла ее в своей речи Малина, выглядела виновной во всех тех прегрешениях, о которых говорила пани адвокат.

Сначала она пробовала протестовать.

Алкоголичка?! Да она так натерпелась в жизни от алкоголиков, что водку ненавидит лютой ненавистью!

Сексуальная распущенность?! Да она с момента развода мужчин боялась и обходила стороной!

Да, она пробовала протестовать, но ее адвокат ее остановил: сейчас была очередь выступать стороне ответчика. И прерывать было нельзя.

Потом допрашивали свидетелей. Незнакомые ей женщины рассказывали суду о совместных с ней пьянках. Незнакомые мужчины поведали о том, что у них с ней были близкие отношения, причем часто в присутствии ребенка – при упоминании о нем она закрыла лицо ладонями. От растерянности и неверия: неужели бывший муж на самом деле может быть настолько подлым и бесчеловечным? А сидящим в зале и присяжным могло показаться, что это она от стыда закрылась…