Торжество любви - Грегор Самаров Страница 8

— В Лондоне внимательно изучают теперь здешние дела; и я уверен, что сам губернатор не возражает, чтобы иметь возможность оправдаться. Конечно, положение вещей сложилось бы иное, — прибавил лорд, — если бы теперь прислали сюда английского генерала или другого сановника для расследования.

— И об этом идет речь?

— Я не знаю, я давно уехал из Англии, но при моем отъезде я что-то подобное слышал у лорда-адвоката Шотландии, моего дяди. На сей раз, — продолжал лорд, — конечно, сюда пришлют комиссара для расследования не от компании, не от частного общества, но от комитета нижней палаты, пожалуй, даже от самого короля. Сопротивление такому лицу без сомнения будет государственной изменой, и если повторились бы события, подобные тем, что происходили при генерале Клэверинге, то Гастингсу и всем тем, кто исполнял его приказание, пришлось бы отвечать головой.

Майор тяжело дышал и в беспокойстве ерзал на стуле. Лорд прислушался и посмотрел на дверь, замок которой слегка щелкнул.

— Мы ведь здесь одни? — спросил он. — Я не желал бы, чтобы кто-нибудь слышал наш разговор…

— Там передняя, — сообщил майор, видимо одолеваемый беспокойными мыслями. — Никто не может явиться сюда без доклада.

— Но такая игра, — продолжал лорд более глухим голосом, — была бы опасна для чиновников и, особенно, для офицеров. Гастингс, пожалуй, за свои дела и долголетние заслуги нашел бы еще себе прощение, но вряд ли сдобровать тем, кто делал его произвол возможным, восставая против верховного авторитета британского государства. Вы знаете, любезный майор, старая поговорка права, говоря: «что сходит с рук ворам, за то воришек бьют».

— Я надеюсь, что до этого не дойдет. Времена Клэверинга и Франциса не повторятся, и в Англии поймут, что судьба Индии не может находиться в лучших руках, чем сейчас.

— А если бы в верхах пришли к выводу, — понизил голос лорд, ближе нагибаясь к майору, — что после господства страха и насилия, может быть, нужных вначале, следует снисхождением и доверием подкупить народ?.. Если бы чиновникам и офицерам поставили такой трудный и серьезный вопрос, то…

Майор еще раз провел рукой по лбу, точно желая заставить успокоиться свои мысли. Дверь отворилась, и вошел капитан Синдгэм с холодным и строгим выражением лица. Он поклонился майору, который поспешно вскочил по-военному, на лорда же, испуганно на него глядевшего, он не обратил внимания.

— Я удивлен, господин майор, — проговорил капитан, — что вы не исполнили приказа, гласящего, что ни один посторонний не может без письменного разрешения губернатора войти в форт.

— Я не мог считать лорда Торнтона посторонним, — возразил майор, смутившись. — Он ведь часто бывал здесь с вами вместе, и вы сами объясняли ему все здешние дела и способы обороны.

— Я не понимаю, сударь, — произнес надменно и грозно лорд, — как вы можете говорить, будто человек с моим именем, будущий пэр королевства, может считаться посторонним в британском войске и в крепости, над которой развевается английский флаг?

— Приказ не допускает ни исключений, ни толкований, — не взглянув на лорда, ответил капитан. — Я донесу губернатору, и вы будете перед ним оправдываться. А теперь я вам приказываю, — продолжал он, обращаясь к майору, — откомандировать в мое распоряжение сейчас же сто человек с боевыми патронами и дать мне паланкин, чтобы доставить в Калькутту лорда Чарльза Торнтона, которого я арестовываю.

— Арестовать меня? — удивился лорд, делая несколько шагов вперед со сверкающими гневом глазами. — Меня, свободного англичанина, сына маркиза Хотборна и будущего пэра королевства?..

— А мне, капитан, вы даете приказание? — спросил майор нерешительно, особенно упирая на слове «капитан».

— Да, — коротко отчеканил капитан. — Я в военной иерархии стою ниже вас, но вот полномочие губернатора, дающее мне право от его имени давать приказания всем чиновникам компании и всем начальствующим над войсками.

Он достал бумагу Гастингса, снабженную его печатью, и подал ее майору Смису.

— Я должен повиноваться! — возразил майор, прочитав бумагу и кланяясь лорду с немой просьбой об извинении.

Торнтон крикнул, дрожа от злобы:

— Но, сударь, вы нарушаете первый закон королевства, по которому ни один английский подданный не может лишаться свободы без судейского приговора.

— У меня нет ни повода, ни права, — холодно возразил капитан, — объяснять свои действия, а о неизбежности случившегося я доложу губернатору, но я хочу заметить, что здесь, в Индии, недействительны английские законы.

— Но я, — воскликнул лорд, — я англичанин, и если я нахожусь в крепости, над которой развевается британский флаг, то я состою под защитой ее законов. Я вас делаю ответственным за такое неслыханное нарушение прав моей личной свободы, господин майор.

— Майор знает, — отозвался капитан, — что вся ответственность падет на губернатора и на меня, я действую его именем и по его доверенности. Майор должен только исполнить приказ.

— Все верно, милорд, — пожал плечами майор. — Не мое дело оценивать приказание начальства.

— Впрочем, — прибавил капитан, — здесь находится верховный судья Индии сэр Элия Импей. В данное время он сопровождает губернатора в Аудэ. Вы, лорд Торнтон, имеете право обратиться к сэру Элии Импею с жалобой на нарушение ваших прав. Его решение будет действительно не только для Индии, но и для Англии.

— Мой дядя — лорд Генри Дундас! — крикнул Чарльз вне себя, в волнении забывая о своей постоянной сдержанности. — Лорд Дундас стоит во главе индийского комитета, которому нижняя палата поручила изучить все дела Индии. Неслыханное насилие, которое делается здесь надо мной, будет иметь роковые последствия и для вас всех, и для губернатора, ставящего себя выше английского закона. Над губернатором стоит еще парламент и министры английского короля, и они могут положить конец его произволу.

— Ваше замечание, лорд Торнтон, звучит как угроза и заставляет вдвойне призадуматься над тем, что вы, несмотря на приказание, прокрались в форт, чтобы вести тайные переговоры с офицерами, находящимися под управлением губернатора.

Майор смущенно смотрел вниз, но лорд прервал капитана:

— Выражайтесь осторожнее, сударь! Лорд Торнтон, наследник маркиза Хотборна, никуда не прокрадывается и имеет право говорить с британскими офицерами, когда и как ему угодно. Я не привык к оскорблениям, и особенно от того, кого я не знаю и имя которого, кажется, появилось из какого-то тумана.

— Обо мне говорит мой мундир, и вы знаете, кто я, — побледнел капитан, — и перед долгом, внушаемым мне моим мундиром, самые громкие имена Англии — туман и пустой звук! Но довольно слов, прикажите людям явиться и приготовить паланкин, господин майор.

Майор позвонил, приказал позвать своего адъютанта и сообщил ему капитанский приказ.

— Я отказываюсь повиноваться! — крикнул лорд. — Я сдамся только силе!