Отец по договору - Алисон Нортон Страница 8

— Может, у тебя есть какие-нибудь особые навыки? Что ты умеешь делать?.

— Ну… ходить по магазинам.

— Понятно. Единственное, что ты умеешь, — это тратить деньги.

— Не смейся! Я действительно зарабатывала этим — закупала всякую всячину для концертов по просьбе нашего викария. Он говорит, что у меня безупречный вкус и я хорошо умею выбирать.

— Почему же ты уволилась? Почему не осталась на этой должности?

— О, по ряду причин… Устала, мало зарабатывала, к тому же у меня начинался токсикоз. Я не могла вставать рано, меня часто тошнило по утрам, кружилась голова. И викарий сказал, что я очень изнеженна, что лучше он наймет девушку из простой семьи. А мне, если я хочу, будет помогать материально от имени прихода.

— И ты отказалась?

— Конечно. Мне не нужна милостыня.

— Понятно. А где-нибудь еще ты работала?

Аллан прекрасно знал, что больше она не работала нигде. Зачем бы это делать девушке, живущей на деньги отца-миллионера? Но все же он продолжал спрашивать, изображая полное неведение.

Линор смотрела на скатерть.

— Нет, больше нигде. Но до этого… мне несколько раз случалось организовывать встречи. Для благотворительных нужд, один раз — для клиентов отца…

Неудивительно, что с такими умениями она не могла найти себе высокооплачиваемой работы. Линор была совершенно не приспособлена к жизни. И Аллан не знал, что можно сделать, чтобы открыть ей глаза на реально существующий порядок вещей.

— Сколько у тебя осталось денег?

— Достаточно, — ответила Линор.

Но легкой заминки хватило, чтобы понять все про состояние ее финансов. Кроме того, человек, у которого достаточно денег, не кладет тайком в сумочку булку со стола. Аллан сделал вид, что не заметил этого, но на самом деле видел все.

— Какое-нибудь движимое имущество?

Она усмехнулась уголками губ:

— Как таковое можно рассматривать чемодан и саквояж.

«Вот, значит, как. Вот что осталось у блистательнои богачки, на которой он «женился» четыре месяца назад».

— Конечно же твой чемодан набит сокровищами рода Монтекьютов? Фамильные драгоценности, и все такое?

— Вроде того. Немного одежды, книги и пара безделушек. Остальное пришлось продать, чтобы расплатиться с отцовскими кредиторами.

— Почему же ты не сбежала, например, за границу, прихватив с собою все, что осталось ценного, и не продав остальное с выгодой для себя? Вряд ли кредиторы погнались бы за тобой на край земли.

— Я не хотела поступать как мой отец. — Губы Линор слегка дрогнули. — Кто-то же должен был отвечать за его поступки. Мне не хотелось, чтобы половина Великобритании говорила: Монтекьюты, мол, не платят долгов. Честное имя — это последнее, что у меня осталось… И я хочу сохранить его незапятнанным для ребенка.

«Но этот ребенок не Монтекьют. Его настоящая фамилия — Форестер.»

Хотя Линор, похоже, думает иначе.

— А где сейчас твоя мать?

— В Бирмингеме, у богатых друзей. А может, уже улетела в Штаты. Она собирается подцепить там нового мужа, которого сможет разорять. Говорят, американцы падки на громкие титулы. У них много денег и мало благородной крови.

Аллана передернуло. Он только надеялся, что Линор этого не заметила.

— Ты должна была кое-чему научиться у матери.

— Я и научилась. — Она подняла взгляд и встретилась с Алланом глазами. — И постараюсь этого никогда не забывать.

Отрицательный пример — тоже пример. На примере своей матери Линор поняла, как не следует поступать. И даже сейчас, в ресторане, она поступила не так, как сделала бы ее мать: не позволила Аллану заказать ужин для нее, сделала это сама.

Боже мой, как давно она не была в хорошем ресторане! И сейчас мерцающие огоньки свечей, тихая музыка и вкусная еда почти заставили ее вернуться в прошлое. Как будто ничего не изменилось… И они с Алланом мирно сидят за столиком, будто пара влюбленных на свидании…

Однако не стоило себя обманывать. Изменилось все. И сейчас Линор сидела в ресторане не с кавалером, а с чужим человеком, от которого хотела одного — получить работу.

И теперь, когда она наконец насытилась — впервые за весь день, — молодая женщина приступила к деловому разговору, не теряя времени.

— Уже вечереет. — Она бросила быстрый взгляд за окно. — Пора бы решить что-нибудь. Так ты дашь мне работу?

— Извини, но…

— Что — «но»?

— Но я не понимаю. Я же не могу просто так взять и…

— Нанять меня? Разве это так трудно? У тебя же целая юридическая фирма. Неужели нет вакантных мест?

— Как ты верно подметила, у меня юридическая фирма. Чтобы в ней работать, нужно иметь специальное образование. Или хотя бы соответствующие навыки.

«Должно быть, он долго подбирал слова, чтобы объяснить мне, какой я бесполезный человек, — с горечью подумала Линор. — Нет так нет.»

— Да, теперь я вижу, что напрасно обратилась к тебе. Однако, спасибо, что уделил мне время.

Подняться и уйти, уйти от него навек Линор помешало только то, что все ее имущество сейчас лежало в багажнике его машины. Она стиснула руки, лежащие поверх скатерти.

— Если ты подбросишь меня к Кевину — это, кажется, тебе по пути домой, — я буду очень благодарна.

— Кевин в Париже. Как она могла забыть?

— И в самом деле. Странно, что это вылетело у меня из головы.

В эту минуту и появился официант, несущий счет. Слава Богу, не придется выслушивать, что Аллан думает относительно состояния ее памяти. Тем более что сейчас Линор надлежало подумать о более насущных проблемах. Например, где ей сегодня ночевать и что теперь делать в Лондоне? Что ей вообще теперь делать?

Она потянулась за чеком, но Аллан перехватил ее руку.

— Я не позволю тебе платить.

Линор рванулась, пытаясь освободиться, но Аллан был куда сильнее.

— Послушай, я не вижу причины, почему бы мне не заплатить за мой ужин.

— Зато я вижу.

От крепкой хватки его ладони по телу Линор разлился странный жар. Линор почувствовала, что краснеет.

— Зачем все усложнять?

— По-твоему, это я все усложняю? — Он насмешливо поднял бровь.

Как Линор ненавидела его в эту минуту!

— Отпусти меня.

— Хорошо, если только ты не попытаешься взять чек.

— Мы с тобой не на свидании, — прошипела Линор, все больше разъяряясь и силясь освободиться. — Более того, у нас с тобой никогда не было свиданий. Только свадьба, и то шутовская, и единственная ночь любви.