Долина любви и печали - Мари-Клэр Сюльро Страница 8

Подъемник «Бельведер», названный так по имени очень красивой снежной вершины высотой около трех тысяч метров над уровнем моря, украшающей ущелье Валь ди Фасса, находился метрах в тридцати от гостиницы «Бельвью». После вчерашнего небольшого снегопада на небе опять не было ни облачка, ярко светило солнце. Повсюду улыбающиеся лица, веселые возгласы. Лючия поймала себя на том, что и солнце ее не особенно радует, и счастливые люди кажутся чуждыми. В кабинке подъемника она надела темные очки, чтобы кто-нибудь из компании шумных немцев не заметил, что ее раздражает их чрезмерная веселость и громкий разговор. Хотя она тут же упрекнула себя в излишней мрачности и глубоко вдохнула, чтобы поднять свой душевный тонус. Она переключила внимание на причудливые доломитовые скалы, на зеленоватые застывшие водопады, которые через полчаса оттают и превратятся в веселые ручейки, а после захода солнца снова заледенеют.

«Все хорошо, — уговаривала она себя, — я спокойна и весела, он любит меня, я люблю его». Надев лыжи, Лючия широко улыбнулась, сделала несколько расслабляющих вдохов, и жизнь уже не казалась ей беспросветной. Да, она сегодня без Мориса, но все у них впереди. Ведь умный и сильный Морис убедил ее, что судьба на их стороне… А когда она сделала первые два поворота на свежем мягком снегу, ее хандра и вовсе улетучилась.

Невозможно описать все разнообразие здешних трасс. Катаясь здесь, можно за неделю не повторить ни одного маршрута. Более сотни подъемников, возносящих лыжников на высоту множества перевалов и плато, сотни километров трасс различной степени сложности.

Лючии не терпелось пройтись по трассам лыжной «кругосветки», как называют Селла Ронду, проходящим по четырем перевалам и пяти регионам, которые можно пройти за четыре-пять часов: поднимаясь на нескольких десятках подъемников и каждый раз попадая в новую долину, не похожую на предыдущую. Собственно, ради этих всегда новых трасс она и приезжала каждый год в Доломитовые Альпы. Но на этот раз ей хотелось проехать по этой уникальной карусели только с Морисом. Без него даже сегодня ей не хотелось кататься.

Однако прекрасное катание по свежему снегу постепенно отвлекло ее от мыслей, беспрестанно возвращавшихся к мужчине, так быстро и властно покорившему ее сердце. И вот, поднимаясь в кабинке на плато План Фратаж, она заметила Катрин, очень медленно спускавшуюся по довольно пологому склону. Внизу стоял Морис, покорно поджидавший жену. Лючии показалось, что Морис грустен, это почему-то успокоило ее, и она с радостью запорхала по склонам, вызывая восхищение мужчин и зависть женщин. Лючия каталась на лыжах с трех лет вместе с родителями, но даже сейчас, имея более чем двадцатилетний опыт владения лыжной техникой, она всегда удивлялась, почему многие люди не хотят совершенствоваться. Почему, едва научившись, они полагаются только на современные лыжи, созданные по совершенным технологиям, которые все равно вывезут, если их кое-как ввести в поворот? Особенно неприятно смотреть на плохо катающихся красивых, элегантных женщин. Почему они не хотят научиться кататься красиво, неужели не понимают, что в женщине все должно быть прекрасно и она не должна выглядеть на горе, как телега? Лючия знала за собой этот максимализм, пыталась бороться с ним: люди имеют право быть такими, как хотят, если это не доставляет неприятностей другим… Тем не менее незыблемость для европейцев понятия «права человека» для нее не уравновешивалась эстетической неудовлетворенностью.

Солнце уже клонилось к закату, когда Лючия решила двигаться в сторону гостиницы. Но после трех часов непрерывного катания ей захотелось передохнуть в кафе на склоне. Снимая лыжи, она увидела Антонио, вчерашнего студента, так пытавшегося завоевать ее расположение. На этот раз он был с хорошенькой блондиночкой, по виду тоже студенткой. Антонио на мгновение остановился, устремив взгляд на прекрасную женщину, пленившую его вчера. Он кивнул Лючии и демонстративно обнял свою блондинку, давая понять, что, обидевшись на нее, быстро нашел неплохое утешение, и теперь она может поревновать.

Лючия послала ему самую пленительную из своих улыбок и помахала рукой, подняв вверх большой палец и одобрительно кивнув на блондинку.

«Приятный малый, — подумала она, — хорошо, что быстро утешился. Я, конечно, небрежно кинула его, но ничего, смазливым юношам это полезно…»

Лючия выпила стакан чая с горными травами и посмотрела на время: четыре часа. Пора возвращаться, через час все подъемники выключат, а ей надо было четыре раза спуститься и три раза подняться.

Когда она вошла в холл гостиницы, уже начинало темнеть. Лючия решила опоздать на обед, чтобы не встречаться с Морисом и Катрин. Ей не хотелось укрепиться во мнении, что Катрин все знает. В девушке боролись чувство некоторой вины, желание снова видеть Мориса и нежелание подстраиваться под неприязненное отношение к ней его жены.

После обеда Лючии все-таки удалось осилить несколько страниц книги по архитектуре монолитных конструкций, и она решила немного погулять перед сном. Конечно, в глубине души она надеялась встретить Мориса.

Лючия спустилась в холл гостиницы и сразу увидела его. Он сидел в кресле с газетой в руке и с улыбкой наблюдал, как она медленно подходит к нему. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом он встал, взял ее за руку, и они вышли из гостиницы. Он крепко поцеловал ее в щеку и обнял за плечи. Так они медленно дошли до лесной тропинки, и, скрывшись под сенью деревьев, прильнули друг к другу в долгом поцелуе.

— Ты ждал меня?

— Почти два часа.

Лючия ласково погладила его по щеке, а он поцеловал ее узкую ладошку.

— Ну, как ты провела день без меня? — нетерпеливо спросил Морис. — Опять флиртовала со студентами?

Лючия счастливо рассмеялась, поднялась на цыпочки, наклонила его светлую, коротко стриженную голову и расцеловала брови, глаза, щеки и красиво очерченные губы.

— Я видела вас сегодня на горе, — сказала она, — и мне показалось… — она запнулась, — что тебе было грустно.

Морис схватил ее в охапку и приподнял над землей.

— Какая ты наблюдательная, — удивленно воскликнул он. — Неужели углядела с подъемника?

Лючия кивнула, вопросительно глядя на него.

— Не столько углядела, сколько почувствовала, — с расстановкой произнесла она.