Чары любви - Пегги Уэйд Страница 8

Стивен горел желанием немедленно перейти к делу, но, зная, что женщины любят бессмысленную болтовню и фривольные разговоры, обозревал окрестности в поисках темы, доступной для женского ума. В близлежащих вечнозеленых зарослях громко щебетали птицы; собаки жадно хватали еду и время от времени погавкивали на белок, без умолку трещавших на соседнем дубе; нежный ветерок поднимал с земли запах почвы и пропитывал им утренний воздух.

– Приятное утро для верховой прогулки, признаюсь, не могу припомнить, когда я таким образом встречал рассвет. Флэш очень хороша.

– О, благодарю вас, ваша милость. Я тренирую ее, – ответила Фиби с гордостью, но Стивен недоверчиво посмотрел на нее, как бы напоминая о недавней оплошности лошади.

– Это несправедливо, – засмеялась Фиби. – Геркулес, лошадь, которая была у меня дома, мог бы броситься на землю, если бы в том была нужда, а Флэш принадлежала моему дяде и еще мало объезжена, но дайте время, я уверена, она всему научится.

– Хвалю ваши способности. Такую преданность у лошадей трудно завоевать. А где теперь Геркулес?

– Он считался частью собственности моего отца и тоже был продан. – Она опустила взор к шее лошади, но Стивен успел заметить промелькнувшую в нем печаль. – Ваше появление для меня приятный сюрприз, – вздохнув, перевела Фиби разговор на другое, – я не ожидала увидеть вас так скоро.

– Похоже, мы оба просчитались. – Она смотрела на него и ждала, что он еще скажет. – Когда вы сказали, что по утрам катаетесь в Гайд-парке, я представил себе нечто совершенно иное, – добавил Стивен, не сводя глаз с ее мужской одежды.

– Я езжу верхом каждое утро еще с тех времен, когда была ростом не выше нашего парадного крыльца. Знаете, я еще раз вызывающе пренебрегла вашими английскими правилами, но я не выношу дамских седел. Все эти штуки, которые женщины выбирают для верховой езды, не практичны. Я опять удивила вас своим поведением?

– Не то слово; вероятно, я просто этого не ожидал. Во всяком случае, я последним брошу в вас камень. Меня только интересует, почему вы настолько не уважаете правила, что одеваетесь как мальчик-конюх!

– О святые небеса! Если это откроется, моя тетя упадет в обморок и очнется, только чтобы прочитать мне двухчасовую лекцию по поводу нарушения приличий. Она всерьез считает меня невоспитанным беспородным сорванцом. Пока я не освобожусь из-под ее надзора, разумнее всего скрывать свое поведение.

– Беспородным? В каком смысле?

Фиби остановила лошадь и, воздев руки к небу, покачала головой из стороны в сторону. Стивен понял, что она копирована свою дорогую тетушку, и про себя решил, что девушка не лишена актерских способностей.

– Во-первых, из-за происхождения моего отца: он был ирландцем, – медленно, почти нараспев принялась объяснять Фиби. – Отсюда следует, что мои волосы слишком рыжие, а глаза слишком блестят. Мне следует двигаться медленнее и не так напористо, а это совершенно невозможно, потому что у меня слишком длинные ноги. Но если бы я умела красиво двигаться, это пошло бы мне на пользу, потому что тогда моя чрезмерно большая грудь не так бросалась бы в глаза.

Стоя рядом с Фиби, Стивен взглядом отмечал все называемые ею недостатки, насколько это позволяла закрывавшая их одежда. Он вспомнил Фиби, одетую в шелк, вспомнил рыжие локоны, поблескивавшие при свете свечей, вспомнил свое страстное желание заключить ее в объятия, которое почувствовал в тот вечер, и решил, что из нее получится великолепная любовница.

– Ваша тетя или завидует вам, или нуждается в очках, – понизив голос, заметил он и, почти благоговейно взяв ее за подбородок, ощутил нежность девичьей плоти.

Фиби вдруг стало трудно глотать, словно кто-то рукой сжал ей горло, она облизнула губы, откашлялась и охрипшим голосом с резко выраженным акцентом спросила:

– Я упоминала о своем небольшом, но ужасном недостатке высказывать свое мнение?

– Уверен, что помню кое-что об этом еще с того вечера, но не сомневаюсь, что тактичность часто перехваливают. Пройдемся?

– Если желаете.

В настоящий момент его величайшим желанием было почувствовать, как все ее восхитительное маленькое тело до последнего дюйма скользит по его телу, но он понимал, что выданных обстоятельствах это было бы не самым подходящим.

– Я помог бы вам спуститься с лошади, но, боюсь, со стороны может показаться странным, что я помогаю своему слуге.

Свернув с дорожки в небольшую рощицу вязов и кленов и привязав Кавалера к ближайшему дереву, Стивен набрал букетик фиалок и, поджидая Фиби, наблюдал, как она ловко спустилась с лошади на землю. Он по достоинству оценил, ее изумительную фигуру, которая особенно эффектно выглядела благодаря мужским бриджам. Стивен всегда считал женское тело одним из высших наслаждений в жизни, игравшим чрезмерно значительную роль в дни его юности. Теперь, став старше и мудрее, он научился управлять своими страстями и, как правило, ограничивал свои сексуальные связи любовницами или вообще обходился без них. Тем не менее незваное видение мягких холмиков, нежащихся в его постели и обнаженных только для его глаз, пронеслось перед его мысленным взором, и его брюки вдруг стали ему чуть тесноваты.

– «Фиалки бледные, они нежнее, чем веки Джуно или дыхание Сайтери». – Он протянул цветы подошедшей Фиби.

– Шекспир. «Зимняя сказка», – усмехнулась девушка, принимая подарок.

– Вы знаете нашего уважаемого драматурга?

– Вы удивлены? Но к вашему сведению, сэр, я прочитала все его пьесы.

«Увлекательный и возбуждающий разговор. Пора кончать пустую болтовню». Стивен прошелся взад-вперед, нервно похлопывая себя по ноге кожаными перчатками. Его предложение имеет вполне определенный смысл, и он должен четко и ясно сформулировать свои намерения, чтобы не быть превратно понятым. Так почему же он чувствует себя как собирающийся напроказничать школьник?

– Мне кажется, у вас что-то вертится на языке, – поглаживая Флэш по шее, заметила Фиби. – Я обычно просто выкладываю все начистоту.

Остановившись возле большого куста лавровишни и следя за малиновкой, игравшей с червяком в «перетягивание каната», Стивен решил, что Фиби права, пустой тратой времени он ничего не добьется, и, словно готовясь произнести речь в парламенте, заложил руки за спину, расставил ноги, а затем коротко и нагло провозгласил:

– Я хочу, чтобы вы стали моей любовницей.

Глаза у Фиби округлились, увеличившись до размера дрезденских тарелок, а рот открылся так широко, что туда могла залететь птичка, потом он закрылся и еще несколько раз безмолвно открывался и закрывался.

– Кажется, я лишил вас дара речи.

– Ну и ну, не знаю, что и сказать.

– Тогда не говорите ничего, пока не выслушаете моего объяснения. У вас будет собственный дом, соответствующая прислуга и нормальное ежемесячное содержание. Вы выберете по своему вкусу экипаж и пару лошадей для увеселительных прогулок. Словом, вы ни в чем не будете нуждаться.