Прелестная северянка - Элизабет Тернер Страница 8

Зак снял шляпу и отряхнул ее о бедро, обтянутое джинсами.

– На худой конец постарайся найти место в городе.

– Я останусь здесь. – Тесс задумчиво посмотрела на темнеющее небо. – Скоро солнце зайдет. А ты не собираешься возвращаться?

Он грустно засмеялся.

– А зачем мне это делать?

Ответ Зака удивил ее.

– Кажется, мистер Смит упомянул, что ты остановился в «Бакли-Хаус».

– Останавливался, – поправил он Тесс. – Теперь уже нет. Я собираюсь окопаться здесь, пока ранчо не будет продано.

– Здесь?.. – Голос ее сорвался. – А где ты собираешься спать? Уверена, ты не хочешь...

– У меня здесь столько же прав, сколько и у тебя. Не в состоянии оспорить его притязания, Тесс быстро сменила тактику.

– Да, но едва ли будет правильно, если мы вдвоем будем жить под одной крышей.

– Ты не хочешь уезжать, и я тоже не хочу. Значит, выбор у нас невелик. У меня сейчас, как бы это сказать, с финансами напряженно.

«У меня тоже», – хотелось ей выпалить в ответ, но она сдержалась. Кажется, у них есть хоть что-то общее.

– Но что подумают люди? – спросила Тесс после длительной паузы.

– Меня это волнует меньше всего. Как может кто-нибудь возражать против того, что двое живут под одной крышей, в городе, где людей убивают без всякой видимой причины? Кроме того, это только временно, пока мы не найдем покупателя, не поделим выручку и не уедем.

Зак говорил так убедительно, что она не нашла нужных аргументов, чтобы возразить.

– Даже если и так...

– Послушай, Тесс, – нетерпеливо перебил он ее. – Мы ведь не будем спать в одной спальне. Если тебе так проще, считай меня своим жильцом.

Тесс могла себе представить, что подумала бы ее мать о Заке Маклейне в роли жильца. Мэри Монтгомери очень заботилась о репутации Тесс. Мать принадлежала к тому сорту людей, кого всегда волновало чужое мнение. Она перевернулась бы в гробу, узнав, что Тесс собирается разделить кров с мужчиной без благословения священника.

Да еще вдобавок ко всему этот мужчина – конфедерат!

Взгляд Тесс скользил по двору, пока не остановился на колодце, в углу двора.

– А у тебя нет жены или подружки, которая... возражала бы против... такого образа жизни?

– Ни жены, ни какой-либо другой обузы. А у тебя, дорогая? „

«Дорогая»? Много лет назад он назвал ее так. То, что когда-то было ласковым обращением, звучало сейчас как насмешка. Тесс уже заметила, что Зак может в насмешку преувеличивать мягкий и протяжный говор, типичный для южан. Она снова взглянула на него и увидела лишь тень того юноши, которого знала когда-то.

– В чем дело, Тесс? – поддразнил он. – Язык проглотила? Дома не ждут муж и плачущие дети?

У нее перехватило дыхание.

– Ни мужа, ни детей.

Ни сейчас, а возможно, и никогда. С войны вернулась лишь дюжина мужчин, чтобы работать на полях в Геттисберге и его окрестностях. А те, кто был еще достаточно молод, чтобы жениться, не хотели обременять себя требовательным инвалидом в лице матери Тесс.

Зак переступил с ноги на ногу.

– Послушай, Тесс. Мне эта ситуация нравится не больше, чем тебе. Но похоже, нам не отделаться друг от друга. Давай сделаем это как можно менее болезненным. Одно простое правило. Ты не попадаешься мне на дороге, а я – тебе. Согласна?

– Согласна, – кивнула она.

– Хорошо, тогда у нас все будет просто замечательно. Он уже хотел повернуться и уйти, когда ее вопрос остановил его.

– Зак, что с тобой произошло? Ты таким не был.

– На случай, если ты об этом забыла, дорогая, напоминаю тебе, что произошла война.

Тесс подошла к нему, удерживаясь от желания погладить его по щеке. Он выглядел таким сердитым, таким огорченным. Его терзала боль и ярость. Она ощутила потребность утешить Зака, облегчить его страдание.

– Война была ужасным временем для всех, но теперь она окончилась. Лучше всего забыть грехи прошлого.

Со странным удовлетворением Тесс заметила, что в нем произошло некоторое изменение. Черты лица Зака напряглись, отвердели, став такими же прекрасными, как окружающие горы. «Что это, игра ускользающего света?» – удивилась она. Но прежде чем ей удалось найти ответ, Зак схватил ее за плечи. По силе его хватки Тесс поняла, какую внутреннюю борьбу он выдержал с собой, чтобы не потерять самообладания.

– Еще одно – последнее – правило, дорогая. Никогда – повторяю, – никогда не говори о войне.

Тесс уставилась на него широко открытыми глазами, потом громко глотнула. Постепенно хватка Зака ослабла, он отпустил Тесс и сделал шаг назад.

– Надеюсь, мы поняли друг друга.

– Отлично. – Тесс прикусила задрожавшую нижнюю губу. – У меня тоже есть условие.

Зак в ожидании поднял пшеничную бровь. Моргая, чтобы прогнать слезы, Тесс с трудом собрала остатки мужества.

– Не называй меня дорогой. Никогда... всегда.