На всю жизнь - Нэн Райан Страница 8

Ник понимал, кто он был и что собой представляет, и вполне был доволен собой.

Николас Даниел Мак-Кейб был просто-напросто обворожительным сердцеедом и любящим земные блага бездельником, не имеющим определенной цели в жизни и не видящим греха ни в чем, что приносило бы удовольствие, или выгоду, или то и другое вместе. Он жил одной минутой. Вчерашний день проходит и забывается. Завтра может никогда не наступить.

Женщины не могли устоять перед порочным Ником Мак-Кейбом, а то удручающее обстоятельство, что высокий темноволосый обольститель ничего не принимал всерьез, только усиливало его мужскую привлекательность.

Широкая непринужденная улыбка Ника могла растопить самое суровое сердце, и ему еще предстояло встретить женщину, которая могла бы устоять против него, когда он давал полную волю своим неуемным животным инстинктам. Наделенный острым умом, беспокойный по натуре, которому все быстро наскучивает, Ник часто думал о том, что мог бы испытать удовольствие от встречи с единственной женщиной, которая отказалась бы сразу пасть в его объятия. Если бы такая женщина существовала. Едва ли это возможно. До сих пор такой не нашлось.

И все же Ник мурлыкал привязавшийся мотивчик, отмокая этим теплым субботним вечером в фаянсовой ванне. Он предвкушал приятность ночных развлечений.

Ник знал, что в этот чудесный вечер бабьего лета клуб «Золотая карусель» наверняка до отказа будет забит любителями ночных развлечений. Некоторые из этих любителей развлечений принадлежали к кругу богатых, элегантно одетых людей — то была «голубая кровь» Сан-Франциско.

За последние полгода — начиная с ранней весны — у преуспевающих аристократов Бей-Сити вошло в моду «прошвырнуться» по Барбари-Коуст. Пресытившиеся, скучающие, не знающие, куда девать деньги и время, постоянно в погоне за новыми развлечениями. У избалованных патрициев считалось особым удальством выбраться из пышных особняков, стоящих вдоль проезда Шелкового Чулка, сесть в роскошный экипаж и приказать ливрейным возницам везти их вниз под гору. Отвезти их в Барбари-Коуст, о котором часто говорили, что там никогда не дуют спокойные бризы.

Однако постоянно бушевал сирокко искушающего греха. Улыбаясь, Ник Мак-Кейб рывком вылез из ванны. Он потянулся за большим белым полотенцем, обмотал его вокруг Своего блестящего от воды загорелого тела и встал на покрытый ковром пол. Завязав полотенце узлом на Левом бедре, Ник не спеша прошел в спальню и налил себе спиртного. Он опустился в свое любимое легкое кресло и, скрестив длинные мускулистые ноги, положил их на потертый кожаный диван.

Ник открыл серебряный портсигар, который был у него под рукой, вынул ароматную длинную и тонкую сигару и понюхал ее. Потом, обрезав кончик, он зажал сигару в зубах, зажег ее и раскурил.

Выражение загорелого лица Ника с падающими на лоб черными волнистыми, все еще влажными волосами и сощуренными от табачного дыма серыми глазами неожиданно изменилось. Последние следы улыбки исчезли. Он вынул сигару изо рта, медленно выпустил дым и вздохнул.

Ни в один из субботних вечеров, когда он принимал у себя в «Золотой карусели» богатых гостей из высшего света, не повстречалась ему хорошенькая женщина. Он лениво рассуждал, задаваясь вопросом, были ли вообще среди праздных богачей no-настоящему красивые дамы. Он встречал немало элегантно одетых с безукоризненными прическами дам, увешанных бриллиантами, но ни одну из них, по сути дела, нельзя было назвать красивой.

Не было женщины с ангельски красивым и нежным, как персик, лицом и соблазнительно длинными ногами истинной красавицы.

Быть может, сегодня вечером ему улыбнется счастье.

Играла музыка; раздавалось позвякивание колокольчиков, исходящее от разносчиков, предлагающих напитки и сигары, звон мексиканских долларов и постукивание фишек из слоновой кости.

Смех и восторженные возгласы удачливых игроков в фараон. Приветственные крики и свист, обращенные к длинноногим танцовщицам, сверкающим блестками нарядов. Охи и ахи при виде аппетитных блюд, подаваемых расторопными официантами в белых куртках.

В «Золотой карусели» все было как обычно в вечерние часы.

Время незаметно подходило к десяти часам.

Клуб был до отказа заполнен разношерстной шумной толпой. Пьющие, смеющиеся, ищущие развлечений — аристократы сидели рядом с неряшливыми, опасными, ищущими развлечений простолюдинами.

В самой глубине переполненного клубного зала, у двойных дверей, ведущих в кухню салуна, стоял огромный человек слегка расставив ноги и заложив руки за спину. Его проницательные карие глаза бегали взад-вперед по переполненному залу.

Огромный рост великана — шесть футов пять дюймов — позволял ему легко видеть всех и вся. Внушительное мускулистое тело позволяло ему с той же легкостью устранять любые возможные неприятности.

Альфред Дьюк, румяный добродушный англичанин, возвышался над любой толпой. В случае необходимости он мог справиться с полудюжиной человек только лишь с помощью своих быстрых, как молния, кулаков. Большой англичанин был бывшим боксером в тяжелом весе, ставшим однажды чемпионом всех Британских островов. Ни разу не побежденного на ринге, Альфреда Дьюка колонии привлекли обещанием больших денег и еще большей славы.

И какое-то время у него было и то, и другое. Но однажды слава покинула его, и Альфред Дьюк оказался без гроша в кармане.

Все же он не переставал смеяться и повторять, что у него осталось столько воспоминаний о тех славных днях, что будет чем согреться в старости.

Кое-что у Альфреда Дьюка было. У него был друг.

Ник Мак-Кейб нанял верзилу в качестве главного вышибалы, и признательный англичанин за последние семь лет не покидал своего поста в клубе «Золотая карусель». Безотказно преданный Нику, выполняющий обязанности личного телохранителя, а также вышибалы в салуне, Альфред Дьюк был известен во всем Барбари-Коуст под именем Большого Альфреда.

Никому не хотелось лишний раз иметь дело с Большим Альфредом. Если в «Золотой карусели» начиналась драка, Большой Альфред в мгновение ока останавливал ее. Если игрок приходил в бешенство от проигрыша, Большой Альфред был тут как тут, чтобы спокойно выпроводить проигравшего за дверь. Если кто-то из посетителей словами или действиями оскорблял одну из танцовщиц, то его на потеху публике за ухо вытаскивали из зала.

Если за Ником охотился ревнивый соперник, мстительный конкурент или опасный бандит, им прежде всего приходилось иметь дело с Большим Альфредом.

Только глупец пошел бы на это.

Большой Альфред обосновался около черной кухонной двери, четко зная, где находится босс в любую минуту. Продолжая неусыпно следить зоркими карими глазами за бурлящей толпой, он видел, как Ник прошел через полутемный коридор к туалетной комнате танцовщиц.

Ник громко постучал в дверь туалетной комнаты и подождал. Он был одет в один из своих вечерних сшитых на заказ черных смокингов с блестящими атласными лацканами, атласным широким поясом и с узкими черными атласными полосками вдоль наружного шва каждой брючины. Его белоснежная рубашка была с жесткими складками на груди, а высокий накрахмаленный воротник повязан черным шелковым галстуком-бабочкой.