Солнце и луна - Патриция Райан Страница 8

– Хм…

– Но это не значит, что я выискиваю такие зрелища!

– Нет? Похвально.

Несколько минут они шли в неловком молчании, потом Филиппе, должно быть, пришло в голову переменить тему.

– А вы слыхали о «любовных судах» при дворе королевы Элеоноры? Любовники в масках предстают перед советом фрейлин и излагают свои претензии друг к другу. Их защитники обсуждают существо дела, совет выносит вердикт, а королева его утверждает. Не правда ли, это чудесно?

– Вы серьезно? – Хью расхохотался. – Да ведь ничего не может быть глупее!

– А чем, по-вашему, любовные проблемы отличаются от любых других? Почему их нельзя представить на суд?

Хью помедлил, прежде чем ответить, и напомнил себе, что перед ним создание неискушенное, почти наверняка девственница. Он не знал, какой тон взять. С одной стороны, под заносчивостью интеллектуалки крылась детская наивность, с другой – Филиппа не моргнула глазом, наткнувшись на совокуплявшуюся пару.

– Процедура суда – признак цивилизованного общества, а в том, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, нет ничего цивилизованного. В этом мы есть и будем на уровне диких зверей.

– Я говорю о сердечных делах, а не о постельных!

– Страсть начинается с вожделения и остается примитивной, даже поднявшись до уровня любви.

– То есть веление плоти, всегда опережает веление сердца и души, а духовная близость вырастает из низменной страсти?

Хью вновь не удержался от смеха.

– «Духовную близость» выдумали дамочки из Пуатье. Им не по зубам настоящий мужчина, они предпочитают существо бесполое. Чем меньше в мужчине мужского, тем легче им помыкать.

– Ну, знаете ли, Хью Уэксфорд!

– Я видел, что делает с мужчинами ваша «куртуазная любовь». Это марионетки в остроносых туфлях и с пышными рукавами, придворные дамы дергают их за веревочки по своей прихоти. Вместо соколиной охоты, игры в кости и хорошего поединка они заняты сочинением слащавых любовных поэм, в которых соловей непременно хлопается в обморок от аромата розы!

– Так вы бывали при дворе в Пуатье?

– Провел там три месяца полтора года назад. Если бы вы оказались на «любовном суде», то поначалу нашли бы его забавным, но потом…

– Полтора года назад… – Филиппа сделала гримаску, обходя особенно грязную лужу. – В то время вы уже служили у лорда Ричарда. И он отпустил вас на целых три месяца?.. О Боже! – Она остановилась как вкопанная. – Он сам послал вас туда! Вы шпионили… за королевой!

Хью помедлил с ответом, снова откупоривая флягу. Ему пришлось запрокинуть голову, выливая в рот последние капли вина.

– Дались вам эти слова: «шпион» и «шпионить»!

– Но вы не станете отрицать, что за этим стоял сам король Генрих? Когда муж отдает приказ шпионить за женой!..

– Брошенный муж, – невозмутимо поправил Хью. – Когда он в Ирландии был занят отчуждением земель Крепкого Лука, до него дошли кое-какие неприятные слухи.

– Слухи? – переспросила девушка, чуть запоздало, изображая удивление.

– Именно так. Слухи, что Пуатье стал оплотом мятежа и что во главе заговора стоит его супруга. Не слышали?

– Откуда? – На сей раз это прозвучало весьма убедительно.

– Ну, не знаю. – Хью снова был отчасти восхищен, отчасти раздосадован умением Филиппы лгать не моргнув глазом и подумал, что ошибся на ее счет: она была прирожденной шпионкой. – Говорили, что три старших сына – Генрих, Ричард и Джеффри – заодно с матерью.

– Как грустно, когда нет согласия между отцом и детьми!

– Нелегко иметь отцом человека могущественного и честолюбивого, – мрачно заметил Хью. – Его планы на будущее могут не совпасть с вашими.

– Что ж, вам виднее.

Чего ради бередить старые раны ей в угоду? Все это было так давно, что потеряло значение.

– Кроме сыновей Генриха, называли шотландского короля Вильгельма, графа Фландрии Филиппа, некоторых баронов Британии, Аквитании и Анжу и даже французского короля Людовика.

– Неужели?

– Так вот, – продолжал Хью невозмутимо, – если королева, в самом деле, готовит заговор с целью захвата трона, мне ничего об этом не известно. Это женщина удивительного ума, и ей под силу так все засекретить, что не докопаешься.

Он сильно подозревал, что его миссия в Пуатье провалилась из-за недостатка опыта, поскольку другим людям лорда Ричарда повезло несколько больше.

– Но ведь это ничем не подкрепленные слухи… – сказала Филиппа с ноткой тревоги в голосе.

– Что ставит короля Генриха в затруднительное положение. Он не может сделать первый ход против своих близких, пока не имеет убедительных доказательств их коварных замыслов. Он сам открыто изменил жене – пусть только на любовном фронте, однако это снискало ей всеобщее сочувствие. Необоснованное обвинение королевы окончательно его очернит.

– И я потребовалась лорду Ричарду в связи со всем этим… – медленно произнесла Филиппа после минуты тяжелого молчания.

– Король Генрих сейчас в Нормандии. Недавно к нему тайком явился граф Тулузский с известием, что переворот не за горами. Необходимо как можно скорее собрать доказательства. Думаю, это будет возложено на вас, но понятия не имею, каким образом.

Филиппа остановилась перед зданием с плотно закрытыми ставнями и деревянным сапогом над дверью. Хью нашел занятным, что дочь барона снимает жилье у сапожника.

– Должна сказать, что этот разговор ничего не изменил. Я и не подумаю ехать с вами в Вестминстер. Единственное, что осталось неясным и возбуждает любопытство, это почему именно я? Допустим, королевский юстициарий от кого-то обо мне наслышан. Это еще не причина вербовать меня. А если я на стороне королевы?

– Это возможно, но неверно, – усмехнулся Хью.

– Вам-то откуда знать? – Филиппа с вызовом скрестила руки на груди.

– Да вот уж знаю. По долгу службы мне пришлось перехватывать письма некой особы и знакомить лорда Ричарда с их содержанием.

– Какой еще особы? – спросила девушка, бледнея.

– Особы, подозреваемой в злом умысле против нашего короля. Это некий Лотульф де Бове, каноник собора Парижской Богоматери и исповедник благочестивого короля Людовика.

– Как, вы читали письма дядюшки Лотульфа?

– Юный служитель церкви, которому он доверял их доставку, оказался падок на серебро, и мне не составило труда…

– Все письма?

– Увы, миледи, все до одного за последние два года. Копии, разумеется. Оригиналы были отосланы вам.

Филиппа в очередной раз сдвинула брови, напряженно размышляя.