Обмани, но люби - Ребекка Уинтерз Страница 8

– Вы так горячо это говорите, Леон, но мы же оба знаем факты. Моя мать вернулась в Италию и вышла замуж за вашего отца. Но может, вы знаете что-то еще? Она не пыталась меня разыскать?

– Понятия не имею, но…

– Она и ваш отец жили своей жизнью, – продолжила за него Белла. Я в прошлом году – последний раз – заходила в приют и просила рассказать мне все… Я разговаривала с монахиней, которая оформляет документы на удочерение. – Тут ее голос задрожал, и эта дрожь поразила Леона.

– И что же?

– Она не имеет права мне ничего рассказывать, потому что мое удочерение было тайным. И дала мне брошюру «В помощь приемным детям». Брошюра была написана по материалам, собранным сообществом психологов. Она сказала, когда я ее прочту, она готова будет обсудить ее со мной.

– Вы прочли?

– Да! – воскликнула Белла. – Она меня потрясла – настолько в ней точно были описаны мои чувства.

– Что вы имеете в виду?

Она нервно облизала губы:

– Мне всегда не хватало уверенности в себе. Не знать, кто ты есть на самом деле, значит быть неполноценной личностью. Я всю жизнь пыталась представить – похожа ли на своих настоящих родителей, внешностью, поведением… Вдруг у меня есть братья и сестры, о которых я не подозреваю? Что, если я происхожу из большой семьи? Меня подобные мысли просто с ума сводили.

– Белла… По крайней мере теперь вы знаете, что у вас есть мать и она жива.

– Да, – прошептала она, обратив невидящий взгляд на море. – Если бы я когда-нибудь встретилась с ней, то смогла бы узнать что-нибудь об отце. Отца мне тоже очень не хватало, я могла грезить о нем ночами. Но, Леон, мне страшно… ведь она отказалась от меня. Если меня бросили, значит, я была не настолько желанна. Это очень трудно принять.

От ее слов Леону стало больно.

– Вы же не знаете обстоятельств, при которых оказались в приюте. Скорее всего, это ваш приемный отец и его сынок виноваты в этих горьких мыслях.

– Да, наверное. – Белла прерывисто вздохнула. – Но теперь, когда прошло столько лет, я не могу просто так встретиться с матерью и узнать правду… Я не смогу этого вынести.

Леон покачал головой:

– Все будет хорошо. Если бы вы видели, с какой добротой Люсиана относится к людям…

Люсиана очень была ласкова с Кончиттой, когда он привозил дочку к ней в гости.

– Вы увидите, она от природы любящий человек, – продолжал Леон. – У нее чуткая душа. – Теперь он хорошо это понимал и чувствовал, хотя вначале отказывался это признавать.

– Может, и так. Но все равно фантазии – это только фантазии. Реальная жизнь совсем другая. Вы говорите, у нее не было других детей. Она – княжна, и вела совсем иную жизнь, чем я. Скорее всего, она даже не захочет встречаться со мной.

– Неправда. Вы не знаете ее так, как я.

– Понимаю, вам хочется верить, что она мне обрадуется. Но вы же не догадываетесь, что у нее на сердце. И об отце тоже надо подумать.

– Я правда не знаю ее сокровенных мыслей, – поколебавшись, произнес Леон.

– Даже если она захочет со мной увидеться, не представляю, что она будет при этом чувствовать. Люсиана ведь считала, что мы расстались навсегда. Что, если мое появление осложнит ей жизнь, доставит новые страдания? – Белла волновалась все сильнее. – Наша встреча может вызвать ссору между ней и вашим отцом, и она пожалеет, что вообще согласилась…

Белла резко повернулась к Леону. На ее сильно побледневших щеках, словно бриллианты, блестели слезы.

– Что, если я навлеку на нее беду?!

Леон был не в силах дольше выносить боль и страх, которые слышались в каждом ее слове, – он обнял Беллу и стал поглаживать ее по спине, как делал всегда, когда плакала Кончитта.

– Тихо-тихо… Ничего такого не случится, Белла, клянусь вам. – И непроизвольно коснулся губами ее волос.

– Я… ни за что не хочу, чтобы это случилось, но вы тоже ничего не знаете наверняка…

Леону очень не хотелось это признавать, но в словах Беллы был смысл. Но в голову пришли совсем другие мысли. Леон всего лишь хотел утешить ее, но, обняв Беллу, он отчетливо ощутил ее близость, и от этого все внутри встрепенулось, чувства пришли в возбуждение. Он как можно мягче отстранился.

Белла отступила и взглянула на Леона. Ее глаза покраснели, щеки разрумянились.

– Монахиня тогда советовала мне жить своей жизнью и не тратить время на поиски родной матери, которая явно не хочет меня знать. Я ушла из приюта с твердым намерением заниматься карьерой, забыть о прежних надеждах. Но вот в офисе адвоката Клифф случайно проговорился, что моя мать была итальянкой…

– Это все неспроста, – пробормотал Леон.

Ему начинало казаться, что это некая незримая таинственная сила проявила себя чудесным образом по обе стороны Атлантики. А как иначе объяснить его странное желание съездить в отель и выяснить все про незнакомку?

– Наверное… В ту же секунду я забыла и советы сестры, и все сказанное в той брошюре. Я полетела в Италию, решившись начать поиски. А теперь, кажется, жалею, что не послушалась монахиню. – Белла умоляюще взглянула на него. – Я сохраню тайну моей матери, и прошу вас тоже ее сохранить. Это должно остаться тайной. В ее голосе прозвучало отчаяние, которое вызвало в нем бурю эмоций.

– Я обещаю, если только вы сделаете что-то очень для меня важное.

Она резко вздохнула:

– Что?

– Я настаиваю, чтобы до возвращения в Штаты вы остались в моем доме в качестве гостьи. Если вы ничего другого мне не позволяете, то хотя бы воспользуйтесь моим гостеприимством. Наши родители женаты, из-за одного этого мы с вами уже не чужие люди, вы не можете это отрицать.