Срочно нужен герцог - Селеста Брэдли Страница 8

Проводив Фебу в шумный бальный зал, Рейф заметил своего брата Колдера. Тот одиноко стоял, подпирая спиной колонну.

Рейфа иногда спрашивали, не смотрит ли он на брата как на свое отражение в зеркале. Рейф никогда не мог забыть то удивительное мгновение, когда его, восьмилетнего мальчика, увели от смертного одра матери и привезли в этот самый большой и роскошный дом из всех, что он видел прежде. Затем его привели в изысканно меблированную детскую.

— Колдер, — позвал мужчина внушительного вида.

Мальчик, сидевший в углу за столом перед открытой книгой, поднялся с места и поклонился:

— Да, папа…

Рейф поднял глаза на мальчика и обомлел… Да, это и в самом деле было похоже на отражение: настолько этот мальчик походил на него внешне. Он был приблизительно одного с ним роста, у него были такие же глаза, как у Рейфа, такой же нос, такие же вьющиеся волосы…

По глазам мальчика Рейф понял, что его ровесник так же поражен их сходством и охвачен теми же чувствами, что и он. Когда мальчик молча смотрел на вошедших, его и без того темные глаза потемнели еще больше. Заметив, что большая рука отца лежит на плече Рейфа, он прищурился.

— Колдер, это твой брат, Рейфел. Он тоже мой сын. — «Тоже мой сын».

Рейф никогда не забудет, как покраснели щеки мальчика, а в глазах промелькнуло негодование. Все это означало, что мечтам Рейфа обрести брата сбыться не суждено.

— Я — твой сын, — твердым голосом проговорил Колдер, сердце которого раздирали гордость и гнев. — А он — ублюдок.

И пусть они оба давно выросли и нелепо было у самого сердца хранить эти слова, вызванные горечью обиды восьмилетнего ребенка, но Рейф ничего не мог с собой поделать. Унизительные слова до сих пор звучали у него в ушах, а в обращенном на него взгляде Колдера он до сих пор читал молчаливый укор. И каждый раз рядом с ним Рейф терялся, чувствуя себя отверженным и одиноким, никому не нужным в этом огромном и богатом, но незнакомом и негостеприимном доме.

«Ублюдок». Эти злые слова Рейф услышал тогда в первый раз. Потом он часто слышал это от других людей. За эти годы Рейф даже успел к ним привыкнуть. И к этому недоброму миру и этим людям, которые его населяли. За эти годы Рейф почти что стал частью этого мира, стал одним из тех людей — но только до той минуты, пока не вспоминал о своем истинном статусе.

Рейф никогда не сможет забыть первое впечатление, которое произвел на него Брукхевен. Когда, сидя в экипаже, он смотрел в окно: золотистые лучи заходящего солнца красиво подсвечивали белые каменные стены огромного величественного дома. Рейфу тогда показалось, что он видит перед собой ворота в рай.

Заметив его восторг, маркиз только молча улыбнулся. Он провел сына по галерее с портретами предков.

Держа за руку незнакомого человека, которого было странно и приятно впервые назвать своим отцом, Рейф вглядывался в лица Марбруков и с удивлением обнаруживал, что у них такие же глаза, как и у него самого.

Рейф снова почувствовал себя счастливым — каким был при жизни его ласковой и любящей матери. Новые впечатления от Брукхевена вытеснили воспоминания о прошлом и смягчили неутихающую боль утраты всего самого дорогого, что ушло вместе с ее смертью. Здесь, в Брукхевене, все восхищало и будоражило воображение, заставляя сердце биться учащенно, — бесконечные просторы полей, вековые деревья, величественные каменные стены, которые своими очертаниями напоминали строчки загадочной древней рукописи.

Шли годы, и, видя, как растет и крепнет любовь Рейфа к родной земле, отец сначала радовался, потом гордился, а затем — слишком поздно спохватившись — не на шутку встревожился.

Маленьким мальчикам непонятны юридические тонкости закона о наследовании, им невдомек, что и кому положено по праву. Узнав, что со временем усадьба перейдет брату по наследству, Рейф решил, что Колдер обязательно с ним поделится, как они с детства делились друг с другом игрушками и книгами. И в конце концов они будут владеть отцовской усадьбой вместе — ведь они вместе играли в одной комнате и у них была одна гувернантка на двоих.

Похоже, Колдеру истинное положение дел было известно с самого начала, но он с Рейфом никогда не заводил разговора на эту тему. Поступал ли он так из добрых побуждений, не желая расстраивать брата, или же им руководила мелочная мстительность? Это была тайна за семью печатями. В условиях тесного общения во время общих игр в детской взаимоотношения двух братьев развивались стремительно. А как же могло быть иначе? С кем бы им пришлось играть? Ссоры вспыхивали между ними все реже. Хотя это далось им обоим нелегко, достигнутое согласие окупилось с лихвой: выяснилось, что, в сущности, это так замечательно — когда рядом с тобой есть человек, который знает тебя лучше всех остальных. А любит он тебя или нет — это уже другой вопрос. В сущности, это уже не так важно.

Не было важно раньше.

Вплоть до того самого дня, когда отец, пригласив Рейфа к себе в кабинет, завел с ним этот нелегкий разговор.