Как соблазнить грешника - Адриенна Бассо Страница 8

Но разве добьешься поддержки со стороны клана, если не получается справиться с собственным взбалмошным братом? Если слух о его слабости распространится и дальше, то одному Богу известно, к каким печальным последствиям это приведет. Кроме того, это была Шотландия: если ты слаб и не можешь удержать того, что тебе принадлежит, то другой клан с радостью объявит все отнятое у тебя своей собственностью.

Выражение твердой решимости отразилось на лице Гэвина, который не считал нужным скрывать свои подлинные чувства. Дункан, Коннор и Эйдан были его кузенами, сыновьями родного брата его отца. Они считались одними из самых опытных и сильных воинов клана. Верность каждого из них не вызывала у Гэвина и тени сомнений. Они так же, как и он, хотели, чтобы их клан продолжал разрастаться и процветать. В глубине души Гэвин чувствовал, что был излишне резок со своими верными воинами, но положение обязывало его быть беспощадным к чужим ошибкам.

Гилрой должен быть захвачен в плен как можно скорее.

— Милорд, в лесу на окраине дозорные заметили незваных гостей, — крикнул молодой воин, торопливо вбегая в зал.

От неожиданности Гэвин проглотил слова приказа, готовые слететь с его языка. Неужели это тот самый случай, который он так долго ждал? Сердце Гэвина подпрыгнуло и бешено заколотилось: неужели сейчас все разрешится и с тем, что его так раздражало, будет покончено навсегда.

— Это, наверное, Гилрой?! — не скрывая радости, воскликнул Гэвин.

— Похоже, нет. — Молодой воин застыл на месте, неуверенно глядя исподлобья. — Их видел Уильям. Он сказал, что там две женщины, один священник, мальчик и шесть воинов верхом. Уильям не разглядел их как следует, но считает, что они англичане.

Англичане? На его земле? От одной этой мысли Гэвин сразу напрягся, но внешне в нем ничто не изменилось. Если это не его брат, то кто же тогда? Это могло оказаться чьей-то хитростью с целью отвлечь внимание, чтобы напасть на его земли в другом месте.

— Возьмите людей и поезжайте навстречу этим пришельцам, — приказал Гэвин и, помолчав, добавил: — Интересно, сумеете ли вы справиться с этим поручением? Не ускользнут они от вас, подобно Гилрою?

От возмущения Дункан побагровел, Коннор помрачнел, а у Эйдана лицо так и скривилось от обиды.

— Мы справимся без всякого труда, — бросил Коннор.

С притворно невозмутимым видом Гэвин поднял руку и, не говоря больше ни слова, махнул, разрешая им удалиться. Явно раздраженные, три воина вышли из зала. Ну что ж, опасение перед возможной неудачей подхлестнет в них рвение, что было бы совсем неплохо. Усевшись по-глубже и поднеся ко рту кружку с элем, Гэвин задумчиво отхлебнул глоток.

Его взгляд скользнул по часовым, вернувшимся к игре в кости, но никто из них не поднял глаз из опасения встретиться с его взглядом. И неудивительно, никто не хотел злить вождя клана, учитывая его настроение. Со спокойным видом Гэвин сделал еще один глоток. Он ждал дальнейших событий.

Спрятавшись за толстым стволом поваленного дерева, Эван Гилрой сквозь густую листву осторожно наблюдал за тем, как к лагерю на холме подъезжали люди Маклендона. Заметив их приближение, часовой поднял тревогу. Одна из женщин направилась навстречу воинам Маклендона, явно приветствуя их. Ее сопровождал широкоплечий, приземистый рыцарь. Остальные люди, бывшие в лагере, столпились на краю. Те, кто имел оружие, не стали его обнажать. Пользуясь удобным моментом, Эван подполз с другой стороны поближе, чтобы разглядеть все как следует. Но увидел он лишь то, что уже и так успел рассмотреть.

По правде говоря, Эван уже четыре дня шел следом за этим необычным отрядом, и то, что делали эти люди, в глазах Эвана выглядело странно. Сначала они ехали по проезжей дороге, но как только оказались на земле Маклендона, свернули с большака и углубились в лес, явно нарушая границы чужих владений. Казалось, они специально привлекали к себе внимание, чтобы воины Маклендона их скорее обнаружили.

— Если мы собираемся напасть на них, чтобы захватить их добро, то сейчас самое время. Больше медлить нельзя, а не то воины Маклендона доберутся до них первыми.

Эван застыл на месте, узнав голос Магнуса Фрезера. Раньше Магнус не входил в состав постоянных членов шайки Гилроя, лишь в последнее время он стал непременным участником почти всех грабительских нападений, но Эван уже жалел об этом. Будучи сильным и ловким воином, Магнус был слишком заносчив и настолько высокого мнения о себе, что это не могло не вызывать раздражения, которое со временем переросло как у Эвана, так и у других членов его отряда в явную неприязнь. Постепенно у людей складывалось впечатление, что недостатки Магнуса перевешивают его воинские доблести. Одним словом, Магнус разочаровал всех.

— Судя по всему, тут и поживиться-то нечем. А люди Маклендона полагают, что мы далеко отсюда, — ответил Эван. — Было бы глупо обнаружить себя из-за каких-то безделушек. На большее тут трудно рассчитывать.

— А мне нравятся безделушки, — буркнул Магнус, сплевывая на землю. — Зря мы тянули. Нам следовало напасть на рассвете, как я предлагал. Тогда бы мы не попались на глаза людям Маклендона.

Эван отвел глаза в сторону: что ни говори, а Магнус прав. Конечно, им следовало напасть на пришельцев раньше, но что-то удерживало Эвана, и он, сам не зная почему, медлил и колебался. Вернее, он знал почему, но не хотел себе в этом признаваться.

Он устал. Необходимость бегать и прятаться, жизнь на ногах, без крова над головой утомили его.

В последнее время им сопутствовала удача. Все их набеги и грабежи заканчивались успешно, что должно было бы радовать. Однако вместо этого Эван испытывал сосущее чувство неудовлетворенности и внутренней пустоты.

Откровенно говоря, это была не та жизнь, которую он выбрал бы для себя. Бродяга, вор, изгой. Впрочем, ему, незаконнорожденному сыну Мойры Гилрой, всегда было нелегко, ведь его знатный отец наотрез отказался признать его своим сыном. И только на смертном одре, за несколько минут до встречи с создателем, отец назвал его своим сыном.

Однако к тому времени это уже не имело никакого значения. Дочь шотландского землевладельца Мойра Гилрой была с позором изгнана из собственной семьи, когда открылась правда. Ее любовник, могущественный и знатный граф Киркленд отвернулся от нее, отказавшись признать ребенка своим.

Брошенная всеми, одинокая Мойра все время взывала о помощи, и наконец сердце графа смягчилось. Он оказал бывшей любовнице милость, предоставив ей жалкую хижину на краю деревни и выплачивая ежегодно скудную сумму денег. Если бы подросший Эван не научился ловить дичь в лесу, то их жизнь — его и матери, — и без того нелегкая и полная лишений, стала бы совсем невыносимой.

Воспитанный на ненависти матери к графу, на ее непрестанных жалобах на несправедливость жизни, на ее ежедневных причитаниях по поводу житейских невзгод и трудностей, Эван вырос таким же озлобленным, как и его мать, на все и на всех. Два года назад, когда ему исполнилось двадцать лет, он стал заниматься разбоем, стремясь отомстить за свое нищее детство и юность. За короткий срок он приобрел славу отпетого негодяя, а также дерзкого и бесстрашного грабителя.