Танцовщица по найму - Мира Канта Страница 8

– Нет, нет, тетя Джоти! – смех Амиты разлетался мотыльками по комнате. – Плавные движения, мягче. Вот так, – девушка описала бедрами восьмерку.

– Ох, милая! Я боюсь, что не смогу осилить науку танца! Старовата я для такого! И перестань, пожалуйста, называть меня тетей. Уж коль скоро мы с тобой живем под одной крышей, делим хлеб пополам вместе с горестями и радостями, то это, по меньшей мере, несправедливо ко мне, – Джоти, изображая обиду, покачала головой.

– Ну что вы?! У меня теперь роднее вас нет никого! – Девушка поцеловала женщину в румяную щеку, которая совсем не походила на обиженно надутую, а скорее – на готовую улыбнуться. – Хорошо, Джоти. Теперь я скажу. Танец – это вовсе не наука, и для того, чтобы научиться танцевать возраст имеет такое же значение, как день недели, то есть – это неважно. Понимаете?

– Понимаю, дорогая, только засмеют меня соседи. Да и для кого мне танцевать? Замуж отходилась уже…

Амита с любопытством прислушалась, выдавая всем видом, что хочет слышать историю о любви Джоти. Та засмущалась, махнув на девушку полотенцем, служившим прихватом для горячей кастрюли, в которой Джоти готовила какую-то вкуснятину.

– Давайте так, – не унималась Амита, – Вы учите меня готовить, а я учу вас танцевать?

– Договорились, проказница! Тогда бери в руки ложку и помешивай, нечего отлынивать. Скоро будем есть одно из лучших индийских блюд – чапати, то есть хлеб, как ты знаешь. А из чего его готовят?

Девушка призадумалась.

– О, это очень просто – из муки грубого помола, масла, соли и воды. В детстве я, кажется, пыталась приготовить нечто подобное, после чего вся кухня была в муке, как и я сама, – при этом воспоминании девушка рассмеялась. – Если тебе не страшно за свою кухню, я готова начинать!

Так в ежедневных заботах и делах с момента встречи Амиты и Джоти прошло несколько месяцев. О Калидасе они обе больше не вспоминали, а если встречали его на улице, то непременно обходили стороной. Конечно, двери в его ресторан для них оказались закрытыми, но горевать по этому поводу им не хотелось, ведь работать у такого человека – это наказание. Впрочем, у Джоти с получением должности поварихи проблем не было, потому что готовила она очень вкусно, а вот Амиту если и брали, то только в официантки, посудомойки или уборщицы. Девушка выступала арбитром между совестью, мечтой и желудком, которые говорили каждый на свой лад: совесть кричала в рупор, что это стыдно – сидеть на шее у своей собственной спасительницы, которая приютила ее, кормит, поит и притом не спросит никогда ни рупии ни за что. Мечта шептала, что единственным призванием девушки является танец, и к этому нужно стремиться несмотря ни на что. Желудок же бурчал о том, как замечательно было бы поесть чего-то мясного, а то овощи, которыми Амита с Джоти перебиваются, уже ни в какую не хотят быть желудком приняты, потому что он вовсе не давал своего добровольного согласия на превращение себя в вегетарианца. Итак, исправить положение могла только работа, причем работа по любви. Ведь любовь должна быть не только к другому человеку, но и ко всему, чем занимаешься, иначе жизнь превращается в сущую каторгу. Амита не хотела так жить, а потому с рассветом шла искать организации, в которые можно было бы устроиться танцовщицей без риска. А это значит по-честному, по совести, чтобы непристойные предложения обходили ее стороной, не способные замарать честь девушки. Однако совместить все эти условия было если и возможно, то пока Амите не удавалось.

В очередной раз, возвращаясь с неудачей домой, грустная от разочарованная, Амита подметила, что из дома, в котором снимала комнату Джоти, вышел крепко сложенный мужчина высокого роста. У него на голове залихватски сидела шляпа, похожая на ковбойскую, а потому черт лица разглядеть не получилось. Весь облик незнакомца выдавал в нем не юнца, а опытного зрелого мужчину, который знает цену многим вещам в этом мире, а особенно тем, что не продаются. Амита спряталась за угол соседнего дома и видела, как незнакомец отъехал от дома на велосипеде. Это показалось девушке странным, потому что деловые и не очень деловые люди предпочитают перемещаться по городу на автомобиле, а судя по этому человеку, он вовсе не простак. Чтобы больше не мучиться догадками, Амита побежала домой, приготовив в голове кучу расспросов.

– Джоти, это к нам приходил загадочный мужчина в шляпе? Что он хотел? – чуть переступив порог и не успев толком перевести дыхание, спросила она подругу. Похоже, что подобный разговор застал Джоти врасплох, потому что щеки ее покрылись румянцем то ли стыда, то ли смущения, руки суетливо начали перебирать какие-то продукты, лежащие на столе, голос же дрогнул.

– Что это ты придумала, девочка? Должно быть, это к соседям приходили. К нам если кто и явится, то только кот приблудный за кусочком мяса. Кстати, сходи-ка покорми своего любимого прожору Банши. Соскучился он без тебя! А я пока на стол обед соберу, – на этом Джоти отвернулась от девушки, усиленно принявшись хлопотать у плиты. Амита, раздосадованная, взяла плошку с едой для кота и снова вышла на улицу. Банши приветствовал свою знакомую коротким мяу, после чего, словно делая великое одолжение, спустился с ограды к ногам Амиты. Его дымчато-белая шерстка всколыхнулась от движения, усики дрогнули, предвкушая пищу, а хвостик принял вертикальное положение, что в точности свидетельствовало о хорошем настроении кота. Для приличия он, само собой, потерся у ног Амиты, а потом шустро принялся есть, словно голодал с прошлого четверга. Амита присела на корточки, погладила кота и тихонько прошептала, словно тот мог понять каждую букву: «Банши, похоже, Джоти чего-то не договаривает. Как было бы здорово, если бы ты мог проследить за ними, пока меня нет дома. Эх, отдать тебя, что ли в разведчики? Хоть польза будет от твоей довольной мордочки!». Потрепав немного кота за ухом и услышав довольное мурлыканье, девушка решила про себя, что завтра сделает вид, будто уходит на работу, а сама останется и тайком проследит за всем.