Семья Эглетьер. Книга 2. Голод львят - Анри Труайя Страница 8

— Что там внутри? Оно шевелится!

— Оно двигается, потому что живое! — сказал Даниэль. — Не открывай, они выскочат. Это фенеки.

— Фенеки? — переспросил оторопевший Жан-Марк.

— Да, подарок для тети Маду!

— Не знаю, оценит ли она его!

— Ну почему же нет? Это маленькие зверьки, очень трогательные. Они почти ничего не едят…

Он пристроил мешок и чемодан на заднее сиденье. Оставалась большая картонная коробка.

— Вот она очень тяжелая, — сказал он. — Помоги мне!

— Что в ней?

— Сувенир для Кароль. Я намучился, пока тащил его сюда, уж поверь мне! Двадцать раз хотел бросить по дороге. Но было жалко. Увидишь!

У Даниэля было столько всего показать, столько всего рассказать, что ощущение собственного богатства просто кружило ему голову. Если он немедленно не поведает о своем путешествии, он лопнет. Однако пустота в животе подавила его порыв. Поместив коробку в багажник, он рухнул рядом с Жан-Марком и сказал:

— Тебя не очень затруднит, если, перед тем как тронуться, мы перекусим?

Закусочная была заполнена на одну четверть. Скучающий официант болтал с кассиршей. Сидя в глубине зала, Даниэль поглощал громадную порцию тушеной квашеной капусты с копченостями. Расположившись напротив, Жан-Марк ждал, когда остынет его эскалоп по-венски, от которого он отрезал по кусочку. Усталый, подавленный, он восхищался братом: тот ел, пил, говорил с одинаковым воодушевлением. Несомненно, Даниэль возмужал за время поездки… Но на вид почище клошара! Светлые волосы тусклыми прядями падают на лоб, на уши, рубашка, поношенная и грязная, расходится у шеи, черные ногти, обгоревший кончик носа, ссадина в уголке рта и оторванная пуговица на куртке! Как узнать, все ли, о чем он рассказывает, правда? С полным ртом, с блестящими глазами, Даниэль говорил о посещении лепрозория, церемонии фетишистов в заброшенной деревне, о рискованных экспедициях в джипе по джунглям вместе с каким-то врачом…

— …И тут вдруг наша машина наткнулась на целую колонию муравьев-хищников. Они простираются как пелена, окружают трупы, пожирают все, что им попадает в жвалы: гиена, буйвол или пантера… Больше часа мы с ними боролись… Приходилось отрывать их от кожи по одному… А это все с кровью. О, старик!.. Какая пытка!..

Жан-Марк кивал головой, время от времени из вежливости задавал сквозь зубы какой-нибудь вопрос и одновременно ощупывал кончиком языка клочок омертвевшей кожи у себя за щекой. Эти бойскаутские истории ему порядком наскучили. Веселость, наивность, аппетит брата в сочетании с уродством этой закусочной в конце концов стали невыносимы. Холодная печаль так тяжело лежала у него на сердце, что временами ему казалось, что он задыхается. Однако он, наверное, должен быть счастлив, что порвал с Кароль. Никогда бы он не поверил, что найдет смелость разговаривать с ней так, как говорил, когда остановил машину. Правда, она сама, не подозревая того, подтолкнула его к жестокости. Ее бледность, умоляющий взгляд: «Жан-Марк… Ты не можешь забыть обо всем… Или же я чего-то не знаю… Ты должен мне объяснить… Кто стал причиной того, что ты от меня отвернулся? Что я такого сделала, что тебе не понравилось? Я шокировала тебя? Ты пресытился нашей любовью? Ты, по крайней мере, не болен?..» Говоря это, она повернулась к нему и вынула у него изо рта сигарету, которую он только что закурил. «Поцелуй же меня, Жан-Марк!» Ее рука легла ему на затылок. Лицо приблизилось. И по-прежнему этот дурацкий ожог во рту. Это было невозможно. Невозможно из-за отца, из-за Даниэля, из-за ожога… Жан-Марк инстинктивно отпрянул. Неожиданно его охватил гнев. Он ненавидел ее за то, что она была для него такой желанной. Что он сказал ей? Какие-то бессмысленные фразы: «Послушай, Кароль, хватит уже!.. С меня довольно всех этих историй!.. Я перевернул страницу, ты должна сделать то же самое!.. Иначе ноги моей больше не будет в доме!..»

— …Когда мы выбрались из болота, Иссиака сказал мне: «Ты настоящий смельчак!» Иссиака был нашим шофером. Отличный парень. Немного хитроватый, правда. Он мне готовил местные блюда. Я попробовал жареных гусениц. Неплохо…

Пришел официант поменять тарелки. Даниэль взял остатки эскалопа и завернул его в бумажную салфетку. Это будет ужин для фенеков. Они получат его вечером, дома. Себе после капусты он заказал еще бифштекс под перцем.

— Ты лопнешь! — сказал ему Жан-Марк.

— Не смейся! Мне нужно восполнить серьезный пробел. А ты себе больше ничего не возьмешь?

— Кофе.

— Какой мы пили там кофе! Охлажденный, разумеется… Охлажденный кофе с ромом!..

И Даниэль пустился дальше в воспоминания. Даже не спросил Жан-Марка, как он съездил в Соединенные Штаты. Эгоизм, глупость, недостаток воспитания? Скорее всего, поразительная неспособность представить, что у твоих близких могут быть иные заботы и интересы, чем у тебя.

— Бифштекс под перцем превосходный! Хочешь попробовать?

Жан-Марк отказался и закурил сигарету, глядя, как Даниэль уплетает свое блюдо. Скоро они смогут наконец отправиться в Париж. Кароль, возможно, дождется их. С каким видом встретит она Даниэля? Беспокойство Жан-Марка росло. Ему никогда не забыть ее взгляд, полный холодной ненависти. После того, как он пригрозил ей, что ноги его больше не будет в доме, она закричала с побелевшим лицом, холодными глазами: «Сейчас же вези меня обратно в Париж!» Он возразил: «Мы должны ехать за Даниэлем». — «Потом ты поедешь один! Он подождет!..» По дороге обратно Кароль не разжала рта. Рядом с ним сидел какой-то разгневанный манекен. Красивая и ужасная. Совершенно бесчувственная. Вся в своих тайных расчетах. Приехав в Париж, на первом же светофоре она вышла из машины и хлопнула дверью. Он увидел, как она села в такси.

— Ничего, если я закажу торт? — спросил Даниэль.

— Пожалуйста, но мне бы не хотелось выезжать слишком поздно.

— Мне тоже. Я с утра мечтаю о своей постели. Кстати, не нужно ничего говорить Кароль о фенеках. Я возьму их на эту ночь в свою комнату. А завтра позвоню Маду.

Жан-Марк заказал торт.

— У тебя, по крайней мере, есть чем платить? — обеспокоился Даниэль.

— Конечно! — ответил Жан-Марк.

Отец оставил ему деньги.

— Потому что у меня только семь сантимов на все про все, — сообщил Даниэль с гордостью. — Чего я только не выдумывал, чтобы заработать там, это невероятно! Обо всем расскажу в своем отчете. Может быть, получу премию или стипендию на вторую поездку… Ты увидишь фотографии. Я уйму их наделал. Особенно в африканских деревнях в джунглях, чтобы показать ужасные гигиенические условия, в которых живут люди. Это, кстати, тема моего отчета: санитарное образование в Кот-д’Ивуар. Ты знаешь, что я ассистировал при родах?

Он сиял: «Я… я… я…» Жан-Марк выпил кофе. Разумеется, очень горячий. Ожог во рту снова напомнил о себе.

— Не очень-то красивое зрелище — роды! — продолжал Даниэль, с отвращением скривив губы. — Ты уже их видел?