У любви в плену - Джилл Шелвис Страница 8

Сейчас Рик лежал на цинковом столе в морге, а Сойер думал о том, правильно ли выбрал профессию. Он не в первый раз видел смертельный исход, возможно, и не в последний.

Должно быть, Рику лет девятнадцать.

В этом возрасте Сойер не был наркодилером, хотя быстро шел по пути к тому, чтобы стать преступником. Так что определяет жизнь человека? Характер или решимость? Упорная работа? Карма? Слишком глубокий для него вопрос, когда он предпочел бы сейчас лететь по воде на катере или нежиться на теплом берегу с женщиной в символическом бикини.

Увы, сегодня не его день. Быстро перекусив, Сойер направился к центру города, к кварталу домов типа ранчо, построенных в семидесятых годах. Большинство из них отремонтировали и восстановили. Он свернул на подъездную дорожку перед ветхим строением. Дверные пружины гаража вышли из строя. Владелец утверждал, что у него есть парень, который об этом заботится, хотя его сын много раз предлагал ему свою помощь.

Следующие полчаса Сойер провел за починкой двери, несмотря на то что благодарности он, естественно, не дождется. Трава опять разрослась. Он отправился на поиски древней газонокосилки, которую обнаружил за домом, и привел в порядок газон и задний двор. А поскольку работы больше не было, вернулся к входной двери.

На пороге стоял его отец, Нолан Томпсон, сегодня одетый. Явный прогресс по сравнению с прошлым разом, когда он встретил Сойера в нижнем белье.

— Я говорил тебе, что нанял мальчишку делать все это! — прорычал он тем же низким, хриплым голосом, который в свое время так ужасал Сойера. До тех пор, пока он вдруг не осознал, что больше и сильнее отца. И вместо того чтобы принять его обращение за какой-нибудь глупый недостаток, Сойер оттолкнул его.

Ему было шестнадцать. После этого оба хранили молчание до последнего года жизни Сойера дома. Контактировали они редко и холодно, однако свой двадцать пятый день рождения он провел рядом с отцом в больнице, когда у Нолана случился первый сердечный приступ. Это было десять лет назад. Их встречи остались такими же молчаливыми, только к ним прибавились еще два приступа и несвойственная отцу моральная неустойчивость, которую Сойер ненавидел. Потому что каждый раз, глядя на него, чувствовал жалость и вину, а любые эмоции он терпеть не мог. Сойер оглядел двор.

— Ну и где этот образец добродетели, которого ты нанял?

— Он будет здесь.

— Ага.

— Если он сказал, что придет, значит, придет. Он появляется вовремя, не выступает передо мной и не грабит меня.

Однажды Сойер действительно украл у отца несколько вещей. Господи, тогда он был двенадцатилетним идиотом. Однако отец помнил до сих пор.

Да, Сойер был испорченным до мозга костей ребенком и еще худшим подростком. Боже, сколько ему потребовалось усилий, чтобы избавиться от своей глупости и стать человеком, который может чего-то стоить.

Однако для Нолана время остановилось.

— Дверь гаража починена, так что можешь опять там парковаться. И нужно полить траву.

Очередной рык был, видимо, знаком одобрения, хотя вряд ли относящимся к Сойеру. Тот заглянул в дом. Никого. Похоже, нанятая им домработница не вынесла дурной характер Нолана. Кроме того, женщина покупала еще и продукты, а отец наверняка ел всякую гадость, не подходящую для прописанной ему диеты.

— Салли не приходила на этой неделе?

— Ее нет в городе.

Проклятие! Сойер прошел мимо отца в дом, чтобы проверить холодильник. Почти пусто. Достав из бумажника несколько купюр, он положил их на кухонный стол и хотел выйти. Отец преградил ему дорогу. В глазах у него был гнев и что-то еще.

Стыд.

— Я вернусь завтра с продуктами, а также привезу кого-нибудь для уборки.

— Не стоит беспокоиться. У меня есть парень.

— Отлично.

— Отлично, — процедил Нолан, потом неловко умолк. — В общем, я… меня ждет вторая операция на сосудах.

— Когда? — У Сойера замерло сердце.

— В пятницу.

— Я буду там.

— Это же плевое дело. Ничего страшного.

— Я там буду, черт возьми.

Сойер уехал с отвратительным чувством. Как всегда. Теперь, чтобы взбодриться, ему требовался кофеин. Припарковавшись у магазина, он закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья.

Нет, сейчас ему требовалось нечто другое, а не кофеин. Горячий душ и страстная женщина могли…

Выстрел прервал его размышления. Стекло, разбившееся вдребезги, затем топот убежавшего человека не сулили ничего хорошего. Сойер уже выпрямился, когда из магазина выскочил парень, крепко прижимавший свитер к телу, словно что-то защищая.

Когда он пробегал мимо, из-под свитера вылетел кусок бумаги.

Именно такой встряски ему и не хватало, подумал Сойер, увидев ее цвет. Деньги.

Парень тем временем прыгнул в разбитую машину и рванул с места.

Проклятие! Сойер включил газ, уже на ходу сообщив по телефону, что преследует грабителя. Паршивый седан перед ним свернул в конце города направо, очевидно, направляясь к открытому шоссе. У въезда на скоростную автостраду с транспортными развязками подозреваемый обогнал два медлительных фургона и помчался дальше. Значит, его целью был маленький спокойный округ с домами среднего размера, трудолюбивыми жителями и детьми. Множеством детей.

Сойер опять выругался и, следуя за седаном, одновременно сообщал по телефону свои координаты. К счастью, в середине рабочего и учебного дня улицы были относительно пустыми.

Резко свернув за угол, седан подлетел на бордюрном камне и едва не опрокинулся, правые покрышки лопнули, он потерял скорость, а потом вообще заглох.

— Стоять! — приказал Сойер, остановившись позади седана.

Он ненавидел пешие погони. Но подозреваемый, естественно, бросил свою машину и побежал.

Черт! Схватив запасную пару наручников и сунув их в задний карман джинсов, Сойер выскочил на тротуар.

— Стоять! — крикнул он снова. — Полиция.

Подозреваемый не остановился. Сойер последовал за ним с легкостью, которую приобрел на ежедневных пятимильных пробежках. Он бегал в любую погоду не ради удовольствия, а чтобы не упускать придурков вроде этого. Он гнался за ним через двор, прыгал через изгородь, мчался по улице, крича любопытным «прочь с дороги», затем продирался сквозь какие-то заросли. Сократив расстояние, он схватил парня за свитер, и оба рухнули на землю.

Приземление получилось жестким, подозреваемый лежал на спине, безвольный как тряпичная кукла. Прекрасно, нечего сказать. Он убил его.

Однако парень застонал, и Сойер обрадовался. Меньше бумажной работы, если нарушитель жив. Придавив его коленом, он потянулся за наручниками.

— Так что это было?

Подозреваемый тряхнул головой.