Нежность лунного света - Барбара Картленд Страница 8

Афина инстинктивно повернулась в сторону моря, стараясь разглядеть его сквозь глыбы скал за густой оливковой рощей.

– И нос у вас – типично греческий, – добавил Орион.

– Мне говорили об этом, – призналась Афина, – и… я этим очень горжусь.

– Вам хотелось бы быть гречанкой?

– В моих жилах течет греческая кровь и, наверное, поэтому мне всегда хотелось побывать в Греции. И вот я здесь. – Ее голос еле заметно дрогнул от волнения.

– Вы приехали сюда одна? – удивленно спросил Орион и посмотрел в сторону оливковых деревьев, как будто подумал, что кто-то мог находиться поблизости, кого он сразу не заметил.

– Совсем одна, – ответила Афина и тут же подумала, что поступила опрометчиво, рассказав случайному знакомому о себе слишком много.

– Вы смелая девушка. Англичанки обычно очень осмотрительны и осторожны. Они отправляются в такие путешествия группами и, как будто величие Аполлона внушает им страх, нервно переговариваются и хихикают, потому что боятся признаться в тех чувствах, которые он в них возбуждает.

– Вы говорите весьма язвительно, – заметила Афина. – Это потому, что вы не любите англичан?

– Не слишком, – откровенно признался Орион. – Во всяком случае, не особенно восторгаюсь теми, с кем мне приходилось встречаться.

– Тогда мне самое время распрощаться с вами.

– Я вовсе не это имел в виду, – тихо и торопливо произнес он, посмотрев в глаза девушки. – Вы совсем не похожи на обычных англичанок. Но каждый, кто приходит в Дельфы, – паломник, и поэтому его всегда доброжелательно встречают боги, из какой бы страны он ни был.

– Как бы мне хотелось увидеть это прекрасное место в его былом величии! – печально вздохнула девушка.

– На этом месте было много разных святилищ, – тихо пояснил Орион. – Сначала – совсем маленькое, слепленное из воска и птичьих перьев. Второе – из ветвей папоротника.

Он немного помолчал.

– Третье было из ветвей благородного лавра. Четвертое – отлито из бронзы с золотыми певчими птицами на крыше.

– Как бы я хотела увидеть такой храм! – прошептала Афина.

– Пятый был построен из камня, – продолжал Орион. – Он был разрушен в 489 году до нашей эры. Шестой был разрушен землетрясением. И, наконец, в 400 году после рождества Христова седьмой храм был стерт с лица земли императором Восточной римской империи Аркадием.

Орион на мгновение замолчал, а затем продолжил:

– Но еще до этого император Нерон вывез из храма в Рим семьсот бронзовых статуй.

В его голосе прозвучала нота сожаления. Афина поняла, что Орион недоволен тем, как римляне обращались с сокровищами и святынями древних греков.

– У нас так много всего было похищено, – продолжал Орион. – Однако у нас не смогли отнять веры в то, что Аполлон по-прежнему с нами.

Крова лишен Аполлон и венка

из благородного лавра.

Утихли фонтаны и голос умолк.

Афина произнесла эти строчки очень тихо, и Орион удивленно посмотрел на нее:

– Вы испытываете такие чувства!

– Нет, – ответила Афина. – Это сказал оракул императору Юлиану Отступнику, когда тот в 362 году пришел сюда и спросил, что ему следует сделать для того, чтобы сохранить былую славу богов.

– Откуда вы это знаете? – удивился Орион. – Кто вас этому научил?

– Мне с детства знакомы мифы Древней Греции. Поэтому мне всю жизнь хотелось побывать в вашей стране. И хотя мало что осталось от ее былой славы, я не разочарована.

Девушка заметила, как блеснули глаза собеседника.

– Вы вовсе не чужая в моей стране, – тихо произнес он, и девушка почувствовала, что это самый большой комплимент, который он мог ей сделать.

Они еще долго сидели и разговаривали.

Орион, который, похоже, знал о Дельфах абсолютно все до мельчайших подробностей, рассказал ей много нового об оракуле и о церемониях, которыми сопровождалось прибытие паломников.

Аполлон требовал, чтобы они приходили сюда в самый разгар лета, когда храм освещался ярким солнцем и мрамор казался ослепительно-белым.

– Они медленно и торжественно приближались к этому месту, – рассказывал Орион. – Среди них непременно оказывались такие, кто желал возложить свою душу и сердце к стопам Аполлона. Однажды в Итее собрались пятьдесят тысяч паломников!

Помолчав, Орион добавил:

– Теперь сюда почти никто не приходит. Да и что здесь можно увидеть?!

– Но, возможно, сюда приходят люди вроде нас, – сказала Афина, – чтобы ощутить присутствие духа Аполлона и, быть может, мысленно услышать голос оракула.

Орион удивленно посмотрел на нее.

– Так вот почему вы пришли сюда?

Афина не собиралась говорить ему правду, но ответ невольно сорвался с ее губ.

– Да. Поэтому.

– Оракула давно нет, – сказал Орион. – Но я думаю, что с вами будет говорить не пифия, а сама Афина Паллада. Разве она откажется выслушать вопрос девушки, носящей ее имя?

– Наверное, никто, кроме нас самих, не может помочь нам в наших трудностях, – вздохнула девушка, удивляясь тому, как легко и доверчиво она разговаривает с мужчиной, которого совсем не знает.

С любым человеком – особенно представителем сильного пола – из своего привычного мира она чувствовала бы себя гораздо более неловко. Кроме того, ей никогда не доводилось говорить с мужчинами о своих мыслях и чувствах или о богах и богинях, в которых она верила как в реальных существ. Чаще всего ей приходилось разговаривать о спорте или о каких-нибудь повседневных вещах. Но с этим человеком все было иначе.

Не приходилось сомневаться, что к Афине и Аполлону он относится так же, как она. С ним она свободно говорила о том, что думала, не испытывая ни малейшего смущения.

Оливы надежно защищали их от жгучих лучей утреннего солнца. После полудня жара немного спала. День начал клониться к закату, и Афина с легким сожалением поняла, что их разговорам неизбежно придет конец.

– Вы не посоветуете мне, где можно немного перекусить и остановиться на ночлег? – спросила она.

– Вы собираетесь остаться здесь? – удивился Орион.

Афина взглянула вниз, в долину. Чтобы добраться до Итеи, ей понадобится не менее двух часов. Уже начало смеркаться, а когда она доберется до порта, совсем стемнеет и ей вряд ли удастся уговорить рыбаков везти ее ночью в Микис.

Будет разумнее заночевать здесь и пуститься в обратный путь рано утром. К полудню она снова будет во дворце и к тому времени соберется с духом, чтобы решительно ответить на все упреки, которые наверняка обрушит на нее разгневанная леди Беатрис.

Афине не хотелось, чтобы такой восхитительный день был испорчен, а этого не избежать, если она появится во дворце поздно ночью.