Моя ревность тебя погубит - Лиза Лазаревская Страница 8

Как вообще, сука, можно с ней по-другому? Как?

—Полина,— произношу я и заключаю маленькие ледяные ладони в замок своих тёплых рук.— Всё хорошо. Я здесь.

Она стоит в ступоре. Поднимает на меня кукольные глаза, из которых текут слёзы.

—Ну что такое? Чего ты плачешь, принцесса? Я приехал, видишь? И больше тебя не оставлю. Расскажи, что случилось?

—Ничего не случилось,— отпирается она, забирая от меня ладони.— Всё нормально.

—Полина, это ненормально. Пожалуйста, доверься мне. Обещаю, я всё сделаю, чтобы не разочаровать тебя.

Если до этого момента во мне и разгуливались сомнения, внедряя навязчивые мысли — что нечего взрослому мужчине шататься рядом с шестнадцатилетней девочкой, то сейчас даже малейшие отголоски исчезли. Насрать, как смотрится со стороны морали.

Бедная, эта бедная девочка расплакалась ещё больше, перестав себя сдерживать. Утыкается лицом в ледяные ладони, слегка шатается — любое дуновение ветра способно сбить бедняжку с ног. Я притягиваю Полину к себе, прижимаю к груди, поглаживаю влажные волосы. Настолько хрупкое создание. Хрупкое и крохотное — еле дотягивает до моих плеч. Страшно даже дотронуться до неё. Страшно случайно ранить.

—Всё хорошо. Больше я не оставлю тебя одну, слышишь меня?

Полина машет головой в знак согласия, при этом не отрываясь от моей груди. Я и сам не в силах отпустить её — но чувства, как сильно она трясётся, понимаю, что пора отвести её в машину.

—Что случилось? Почему ты так напугана?

—Просто мама… Она…— каждое слово отдаётся болью.— Она очень сильно напилась… Издевалась надо мной при своих друзьях… Выхватила телефон и начала бить о стену… Я не понимаю, за что она так со мной?.. В чём я виновата?..

Виновато государство, тянущее из своих граждан деньги — заставляющее в итоге мать разрывать своего ребенка в клочья от отчаяния. Виновата эта тварь, которая не видит границ между воспитанием и садизмом. Виновато безразличие нашего общества, которое видит твои страдания. Я уверен, что видит, но нихера с этим не делает — просто потому что это не их дело. В этом виноваты все, но не ты, принцесса. И даже я — поступил в прошлый раз как ублюдок. Отмахнулся от неё после того, как воочию увидел, в каком кошмаре она живёт. Но бесконечные мысли о ней отплатили мне бессоными ночами. От них уже я отделаться не смог.

—Ты совсем ни в чём не виновата, малыш. Пойдём, сейчас ты согреешься. Я отвезу тебе к себе в квартиру. Тебе ведь понравилось там?

Снова беззвучный ответ, который я понимаю.

—А позже я решу, что с твоей мамой делать.

—Нет, пожалуйста, не надо. Она хорошая, просто…

Просто все свои материнские инстинкты с человечностью пропила.

—Иногда себя не контролирует…

Сначала мне показалось, что я почувствовал страх на расстоянии и неожиданно позвонил ей. Но только сейчас я понимаю, что она живёт в таких условиях постоянно. Это не наша ментальная связь. Это ужасная жизнь девочки, которая вынудила её довериться почти незнакому мужчине, лишь поскорее уйти от матери.

—Полина, я очень виноват перед тобой, но сейчас я клянусь, что никому не позволю так к тебе относиться. Ни при каких обстоятельствах ты больше не останешься жить со своей матерью.

—Но я не хочу, чтобы меня забрали в детский дом, мне будет страшно там.

Конечно из двух зол ей приходится выбирать меньшее — она хотя бы знает, на что способна её мать. А что происходит в детских домах и интернетах с новыми неприспособленными девочками — неизвестно.

—Разве бы я позволил отправить тебя в детский дом?

А что ей думать, собственно? Что приехал небезразличный человек, который щелчком пальцев решит накапливающиеся годами проблемы? Сразу же избавит от всех тревог и психологических травм? Всё так и будет, но вряд ли она с лёгкостью поверит в эту сказку.

В ангельских глазах буквально выгравированно, что она нуждается во мне слишком сильно. У меня за всю жизнь не слуалось подобного — когда ты видишь слабого человека и готов на всё, чтобы его защитить. Цветок будет в безопасности, только его вокруг него воздвигнут стену из непробиваемой стали. Я стану этой стеной для неё.

Вот сейчас до меня доходит, что она нужна мне в тысячу раз больше — даже несмотря на то, что здесь сильный я. Оказывается, что если не с кем этой силой делиться, то она теряет свой вес.

—Всё, хватит здесь мёрзнуть. Пошли, будем тебя отогревать.

—Стас, можно спросить?

—Конечно, спрашивай.

—Почему ты приехал ко мне? Зачем тебе это нужно?

Не думал, что она спросит в лоб — и это в тысячный раз доказывает, что в ней живёт невинность и непосредственностт, какой уже давным-давно нет в людях.

И вправду — зачем? Я и сам не знаю, ведь раньше не испытывал подобных чувств. Просто мне нужно знать, что с ней всё в порядке. Нет, мне нужно сделать так, чтобы с ней было всё в порядке.

Как это назвать? Внезапной прихотью? Или влюблённостью? Влюблённостью двадцати восьмилетний женатого мужчины в шестнадцатилетнюю девочку. Пиздец, такой новостью точно не поделишься с знакомыми. Она автоматически даёт людям право нарекать меня извращенцем. В этом тяжело признаться даже самому себе, учитывая кучу внешних факторов, но я не могу иначе.

Разница в возрасте. Моё положение в обществе. Её ситуация дома.

Я на всём поставлю крест, кроме её отношения ко мне.

—Мне не хочется, чтобы ты жалел меня.

А вот мне всю неделю хотелось верить в то, что это лишь временная жалость. Только не всегда получаешь то, что хочется.

—Знаешь, ты слишком прелестная принцесса, чтобы оставить тебя наедине со всем этим дерьмом. Я отлично понимаю, что сложно доверять первому встречному человеку.

Ведь если собственная мать тебя калечит, то что можно ожидать от чужого человека?

—Но я клянусь, что не сделаю тебе больно.

Мы стоим под дождём — стоим, как два потерянных и закрытых от всего мира человека. Мы смотрим друг на друга — смотрим, будто впервые за всю жизнь открыли глаза. Мы молчим — молчим, словно нет больше слов, которые способны описать наши чувства.

Когда Полина усаживается на заднее сиденье машины, она глазами потерявшегося щенка смотрит на меня.

—Стас,— шепчет она, пока я ещё не захлопнул дверцу.

—Да?

—Раньше меня никто не называл принцессой…— она говорит это, краснея и робея.

Моя ладонь опускается ей на щёку.

—Ты будешь со мной очень счастливой. Только верь мне, ангелочек.

На собственном шкуре я ощущаю, что означает «с первого, мать его, взгляда» — когда ты готов втоптать в землю весь город ради её искренней улыбки, когда ты ревнуешь к одноклассникам, которых даже не знаешь.