Невеста с аукциона - Шарлиз Шелдон Страница 8

– Ах ты, паскуда! – взбесился муж, – Пошел вон отсюда, пока тебя при всех не вынесли вперед ногами. А наш вопрос пусть повторно решает сход, если так хочешь. Только правда за мной, косорылый ушлепок. Меня поддержали первые два раза, поддержат и в третий.

– Выбирай выражения, Амиров, – с неприкрытой угрозой в голосе сказал гость, – Ты мне должен, а своего я никому не прощаю. Грустно будет, если брачную ночь ты проведешь один? – он мерзко ухмыльнулся, сделав неприличный жест рукой.

– Я все сказал. Те заводы принадлежат мне. Если у тебя есть какие-либо претензии, созывай воровской сход, апельсин. Как думаешь, долго ты после вскрытия всей правды проживешь? – холодно отрезал Генрих.

– У тебя ничего нет на меня, – Касьян пытался удержать лицо, но было видно, как его скула нервно задергалась.

– Вот и узнаешь, есть или нет, – со змеиным оскалом улыбнулся Амиров, – А пока можешь снять с себя мерки и застолбить столяра по дереву.

– Будь осторожен, Генрих. Я такого обращения к себе не прощаю, – процедил гость.

– Я тоже, – веско ответил муж, – Дмитрий, Сергей, позаботьтесь о нашем апельсиновом друге.

Охрана Амирова безмолвными кобрами метнулась к мужчине, взяли под руки и потащили через весь зал под тысячью взглядов.

Муж сел обратно и виновато посмотрел в мою сторону. Меня же это отчего-то развеселило. Он был таким грозным и… устрашающим, когда ставил на место Касьяна, а сейчас смотрит, как нашкодивший щенок.

– Издержки профессии? – спросила его и улыбнулась.

– Можно сказать и так. Совсем тварь берега попутал. Прости, Катюша, что тебе пришлось стать свидетелем этой некрасивой сцены.

– Ничего. Ты был грозен, как тигр, – вдруг ляпнула я.

– Тигр? – задумался он, – Ты мне льстишь, красавица. Скорее престарелый кабан.

Я же впервые за месяц искренне захихикала под удивленным взглядом Амирова.

В груди лопнула натянутая все это время струна, и мой нервный смех набирал обороты. Я смеялась и плакала одновременно. Не могла остановиться, пока весь страх, печаль и злость не покинули меня вместе с воздухом из легких. Слезы размазывали макияж, но мне было все равно. Вернее, мне становилось легче с каждой покинутой слезой и срывавшимся с губ смешком.

– Ну, ну, красавица, – Амиров гладил меня по голове, прижимал к своему пухлому животу и что-то нежно шептал, успокаивая и убаюкивая в своих объятиях.

Я зачем-то его обняла и вскоре успокоилась.

– Ну, стало легче? – мягко спросил Генрих.

– Стало, – кивнула головой и хлюпнула носом.

– Вот и замечательно, Катюш. Зато теперь мы сможем пойти и посмотреть на твой свадебный подарок.

– Подарок? Мне? – подняла на него заплаканные глаза.

– Конечно, тебе. У меня уже есть подарок – это ты, – он нежно провел рукой по моей щеке и поправил выбившуюся прядку.

– У меня все размазалось на лице, – смутилась.

– Ничего, сейчас все быстро поправят. Даже в таком виде твой макияж лучше, чем тот, в котором я тебя впервые увидел, – по-доброму хохотнул он, – Думаю, я еще долго буду веселиться, вспоминая это. Ишь, учудила.

Я лишь фыркнула на это и попыталась скрыть непрошенную улыбку. Через час все было готово. Ведущий плавно подводил к вручению мужниного подарка, девочки стилисты, собиравшие меня с утра, поправили макияж. И скоро всей гурьбой мы отправились на улицу.

Наша свадьба проходила в какой-то старинной усадьбе загородом, часть которой переоборудовали в роскошный большой ресторан. На улице уже было темно, но специальная площадка, куда нас вывели, была хорошо освещена. В центре, на деревянных помостах, перетянутая обворожительным белым бантом стояла ярко-алая навороченная машина. Мерседес самой последней модели, который еще даже не поступил в продажу официальным дилерам.

Все, как я и заказывала, шутя и ерничая за столом. Рука автоматически потянулась к бриллиантовому колье на моей шее.

– Тебе нравится? – тихо шепнул Генрих, обнимая меня со спины.

– Я даже не знаю, что ответить. Машина бесподобна. Красная… красивая, – заворожено протянула, разглядывая сверкающую красавицу.

– Рад, что угадал, – довольно произнес Амиров, – А ты водить-то умеешь?

– Нет, – растерялась я.

– Ну вот, – шутливо и жалобно протянул Генрих, – А я так хотел, чтобы ты меня прокатила по ночной Москве.

– Я научусь! И прокачу, – сначала было вскинулась, а потом улыбнулась.

– Конечно, научишься, – он притянул меня к себе и невинно чмокнул в щечку, – Ты умная и способная девочка.

В этот момент я чувствовала себя крайне непонятно. Не могу даже объяснить, как металась моя душа от привычной застарелой злости на Амирова, отчима с матерью до какого-то нового восприятия реальности.

И дело было не в машине. Она мне сто лет не сдалась. Дело было в том, что я по-новому увидела Генриха. Вернее, я наконец, трезвым взглядом обратила внимание на то, какой он человек. И нет, я не собираюсь бросаться ему на шею с радостными воплями, не собираюсь прощать или принимать. Я всего лишь сделала первый шажок. Так было проще, чем постоянно держать оборону и точить копья.

*Апельсин – первыми носителями звания «апельсин» были грузинские и азербайджанские «воры в законе». Многие из них покупали себе этот статус за деньги, что противоречило установленному в воровском мире порядку.