Самая белая ночь - Ася Лавринович Страница 8

– Тебе то волосы мои мешают разглядеть что-то, то шляпа. Может, дело не во мне, а ты уже к окулисту сходишь? – продолжила я.

– А ты, может, перестанешь носить такую шляпу, под которой, как в сказке про гриб, весь лес от дождя спрятаться может?

Я фыркнула и демонстративно отвернулась.

Девчонка, закончив одну песню, начала следующую… Боже, за что нам такие мучения? И мне бы ее самооценку, конечно.

– Мечетина, – не унимался Назар, – ты ответишь за то, что вылила на меня воду днем. Еще и опозорила перед красивой девушкой…

– Шшш, – прошипела я, не оборачиваясь. – Если сам не слушаешь, не мешай хотя бы мне наслаждаться, пожалуйста.

На сцене уже творилась какая-то вакханалия. Девчонка вдобавок к своему ужасному пению начала еще и как-то странно отплясывать.

Назар молчал. Когда первокурсница наконец закончила петь, я зааплодировала. Кажется, одна в зале, да еще и нарочито громко. А потом обернулась к Кушнеру, но его на месте уже не было.

Тогда я и хлопать перестала. Весь оставшийся концерт почему-то, как дура, вертела головой, высматривая Назара, но он в зал так и не вернулся.

После концерта и разговора с профоргом вышла на улицу. Вокруг было полно студентов. Солнце спряталось за пышные белые облака, подул легкий ветерок. Придерживая шляпу, я неспешно направилась в сторону набережной. У курилки я заметила Назара с приятелями – ребятами из профкома. Во время концерта их точно не было в зале. А Кушнер вот снова попался на глаза. Не высматривала я его теперь специально – это он все время передо мной маячит, словно нарочно.

Проходя мимо, я услышала обрывки их разговора.

– И как концерт? – спросил у Назара один из приятелей.

Мы с Кушнером как раз в этот момент встретились взглядами. Назар громко ответил:

– Полная шляпа.

И этот нахал выразительно посмотрел на меня.

– Я и досматривать не стал, ушел.

– А это кто? Варя? – заметил меня другой его приятель – Даня Соколовский. С ним мы были в хороших отношениях.

– Незнайка с Луны свалился, – снова встрял Назар, видимо, думая, что это очень смешно. Покоя ему не давала моя шляпа с широкими полями.

Я притормозила и назло помахала одному Соколовскому.

– Привет, Данечка!

Соколовский, как-то странно взглянув на Назара, помахал в ответ. Я продолжила свой путь, а Кушнер выкрикнул мне в спину насмешливо:

– Мечетина, может, тебя подбросить до дома? Нам вроде в одну сторону.

Я, оглянувшись, покачала головой. Зная Назара, понимала, что за этим добрым жестом обязательно последует какая-нибудь подлянка. Я уж лучше снова пешочком или на автобусе. Погода-то отличная. Вечернее солнце выглядывало из-за облака, галдели прохожие, весело щебетали воробьи, а облитые теплым светом машины неслись от светофора до светофора… И никто, и ничто не могло вывести меня из себя. Даже Назар Кушнер.

* * *

Агния переехала ко мне уже на следующий день. Вдвоем мы до самого вечера разбирали коробки, развешивая ее красивые вещи. Дорогую обувь Агнии я убрала на освободившуюся полку в кладовку, подальше от Харви. Псу моя новая соседка сразу понравилась. Агния же с Харви была сдержанна, но пренебрежения своего не показывала. Он, скорее, ей больше нравился, чем нет.

Агния оказалась моей полной противоположностью: закрытая, молчаливая и холодная. Но этим она почему-то и привлекала. Мне нравилось находить интересных и непохожих на меня людей. Как плюс всегда притягивается к минусу… Может, поэтому и с Кушнером я не могу найти общий язык, потому что мы с ним слишком похожи? Не знаю. В любом случае о Назаре я старалась лишний раз не вспоминать.

Во время разбора коробок я узнала об Агнии не очень много, но пока мне было этого достаточно. Агния носила фамилию Леманн и раньше училась на экономическом, но ей не нравилось. Ее запихнул туда состоятельный отчим, якобы в их городе этот университет и эта специальность считались престижными. Отношения у Агнии с отчимом были плохими. И это мягко говоря. Между ними вспыхнула настоящая война. Агния даже развернула военные действия: наняла частного сыщика, который выяснил, что отчим изменяет матери Агнии. Теперь Агния надеется, что мама подаст на развод…

Всю жизнь Леманн ни в чем не нуждалась, но при этом жила как птица в золотой клетке. Она хотела вырваться на свободу и осуществить свою мечту – стать художницей. Любовь к рисованию ей привила мамина подруга Надя. Вот о ком Агния отзывалась с неподдельным теплом. Рисовать Агния начала, когда угодила в больницу с травмой. Леманн занималась фигурным катанием, а после несчастного случая спорт пришлось бросить. А мама у Агнии, кстати, тоже известная фигуристка – Светлана Леманн. Это прикольно. Я, помню, в детстве смотрела по телику ее выступления на соревнованиях.

Еще у Агнии наверняка была любовь… Большая, настоящая и, как я поняла, трагичная. По крайней мере, Агния сильно поменялась в лице, когда сказала, что сбежала от человека, который за короткий срок стал ей очень дорог. Леманн обидела этого парня, и теперь он ее, наверное, никогда не простит. Мне было жутко интересно узнать подробности, но эта тема была явно болезненной для Агнии, и расписывать ее в красках она не спешила. А я и не лезла с расспросами. Все-таки пока мы друг другу чужие. Придет время, появятся желание и доверие, и Агния мне все расскажет.

Агния Леманн оказалась отличной соседкой. Не шумела, всегда мыла за собой посуду, целыми днями торчала в своей комнате, что-то читала и много рисовала – готовилась к вступительным экзаменам. Прием документов начинался двадцатого июня, и Агния страшно волновалась. Каждый раз, когда разговор заходил о поступлении, ее лицо озарялось счастливой улыбкой. Агния горела, и мне было приятно на нее смотреть. Хорошо, если человек следует за своей мечтой. Я почему-то не сомневалась, что с таким рвением и желанием она обязательно поступит.

А еще Агния очень рано вставала. И придерживалась какого-то военного, чудовищного для меня режима. Наверное, это еще со времен фигурного катания у нее осталось… Я могла только позавидовать дисциплине соседки. Мне до такого, как до Китая пешком. Постепенно мы сами не заметили, как по утрам Агния начала выгуливать Харви. Конечно, он был на седьмом небе от счастья, потому как я летом могла продрать глаза только ближе к обеду.

Одно плохо: мы обе не умели готовить. С кулинарными соревнованиями у нас как-то не заладилось.

В очередной раз открыв с утра пустой холодильник, я выкрикнула:

– Иду в магазин! Тебе что на завтрак купить?

Агния не ответила. Тогда я заглянула к ней в комнату. И первым, кого увидела, – развалившего на заправленном диванчике Харви. Он слишком часто тусовался у Агнии. Сама же она уже сидела за холстом. Обернулась и приветливо мне улыбнулась. На лбу – оранжевая краска. Агния рисовала маслом вид из окна моей комнаты – проспект, закатное небо и пылающие от вечернего солнца крыши.