Пуговицы и ярость - Пенелопа Скай Страница 8

Никогда еще я так не увлекался женщиной.

Меня влекло к ней, словно мотылька к огню. Иногда силы ее оставляли, но она все равно была сильнее меня. Она всегда смотрела в лицо своему страху. Она стояла до конца, ибо понимала, что никто, кроме нее самой, ей не поможет. Она сама делала свою жизнь, каждый раз начиная все с нуля, являя собой пример сильной и независимой женщины.

И она заслуживала уважения.

Я действительно отдавал ей должное.

– О, думаю, вот это пойдет.

Перл сложила свою шпаргалку и спрятала ее в рукав.

Тут я понял, что несколько замечтался. Пять минут я только и занимался тем, что оценивал ее качества. Мой разум внешне был спокоен, хотя в подсознании кипела самая настоящая война.

– Так что ты решила заказать?

– Лазанью.

– Да уж, – невольно усмехнулся я, – это не то дерьмо, что тебе подали бы в Штатах.

– Вот и сравним.

– А как насчет вина?

Я протянул ей винную карту. Перл отложила лист.

– Я не побоюсь признаться, что совсем ничего не понимаю в вине. А ты – эксперт.

Я положил винную карту поверх меню:

– Что предпочитаешь: белое или красное?

Она снова тронула свои волосы, обнажив часть уха:

– Я даже не знаю… Вот то, что подают у тебя, было весьма неплохим. Но кто здесь знаток – ты или я?

Раньше она никогда не предоставляла мне возможности выбирать. Тем более когда речь шла о ее желаниях.

И все же мне удалось до некоторой степени приручить этого зверька.

– Ладно, сам выберу…

К нам подошла официантка и вопросительно посмотрела на меня своими темно-карими глазами. Наверное, она могла видеть меня на производстве. Не то чтобы я был такой уж знаменитостью, но у нас в Тоскане люди разбираются в вине. И в виноделах.

Девушка рассыпалась в любезностях (она, естественно, говорила по-итальянски), продлив мое ожидание на несколько минут.

Я деловито перевел разговор на наш заказ, продиктовал ей по-итальянски названия блюд и отдал меню.

Девушка криво улыбнулась, явно задетая моей холодной реакцией на ее излияния.

Наконец мы остались вдвоем. Я посмотрел на свою Пуговицу через стол. В ее глазах блеснул огонек раздражения, но она ничего не сказала.

– Просто она стала спрашивать о моей винодельне.

– Мы вроде как бы договорились не врать друг другу.

Меня словно окатило холодным душем.

Да как она смогла понять, что говорила официантка?

– Я немного понимаю по-итальянски. Она клеилась к тебе, думая, что я тупая американка, которая ни черта не понимает. У вас что, все такие хамы?

От гневных ноток в ее голосе мой х*й немедленно встал. Я мгновенно «заводился», стоило мне понять, что она злится. Впрочем, я не обижался на нее.

– Сегодня мы спим вместе. Так что не очень-то распространяйся.

– Бесит она меня…

Перл взяла из корзинки хлебный ломоть, разломила его на несколько кусков и стала отправлять их в рот один за другим.

Я довольно редко посещал рестораны. Как правило, когда встречался с кем-нибудь или если проводил деловые переговоры. Если же мне хотелось вкусно поесть, я предпочитал то, что готовил мне Ларс, поскольку дома не нужно было вести застольных бесед.

– Ты ходишь на свидания?

– Ну вот сейчас…

– Нет. Раньше, до меня?

Вот уж совсем мне не хотелось рассуждать с ней о подобных вещах, но я понимал, что это одно из условий нашего договора. Если бы она молчала, то за столом царила бы гробовая тишина. Меня это вполне устроило бы, но Перл требовалось поболтать.

– Ну, у меня случались романы… время от времени.

– Но ты, наверное, не лупил своих подруг так же, как меня?

– Бил, еще как.

Для меня в этом заключалось самое главное в отношениях. И если женщины доверялись мне, то позволяли выделывать с ними очень интересные штуки. И тогда они наслаждались и просили еще.

– А когда-нибудь ты мог обходиться без этого?

– Очень редко.

Действительно, пару раз со мной такое случалось, но удовольствия я не испытывал. Насилие было непременной составляющей секса, и только через него я мог выплеснуть свои эмоции.

– И надолго такие девушки не задерживались.

– А ты никогда не думал жениться? Детей завести?

– Нет.

Мой ответ прозвучал грубовато. Об этом совсем не стоило говорить. Учитывая род моих занятий, я не мог бы должным образом заботиться о своих домочадцах. Мне не следовало ни жениться, ни становиться отцом. Я постоянно был на мушке у моих врагов. И если что, то первыми их жертвами стали бы мои близкие.

А я бы уже не пережил новых потерь.

Пуговица поняла, что перешла границу, и осеклась.

– Прости, что задела тебя…

– Больше не делай так.

– Просто мне интересно. Я не хотела причинить тебе боль.

– А ты думаешь когда-нибудь?..

– Нет.

Я даже не успел закончить фразу.

Ее ответ меня удивил. Когда она попросила устроить ей романтическую вечеринку, мне показалось, что она все еще верит в любовь. Но, возможно, я ошибался.

– Почему, позволь узнать?

– Я никому не доверяю. И вряд ли смогу.

Она доела последний кусочек хлеба и принялась за следующий ломоть.

Я же не прикасался к корзинке – хлеб я не любил.

– Нельзя же ломать свою жизнь из-за этой сволочи.

Да, такого садиста, наверное, еще не было. Я-то тоже не ангел: преступник, убийца, злодей. Но такого я себе не позволял.

– Ты обязательно найдешь достойного мужчину.

– Даже если такой и найдется, я уже не способна доверять. Это ушло без возврата.

– Все так или иначе возвращается в нашей жизни.

Она покачала головой:

– Если бы видел то, что пришлось мне, то понял бы, что такое невозможно. Я поняла, в какую тварь может превратиться мужчина. Теперь я понимаю, что мужики думают не головой, а головкой. Я узнала, что такое люди… то есть мужчины.

Я мог бы поспорить с нею, но не стал. Я сам был той еще сволочью. Я не насиловал ее, но это не делало меня хорошим человеком. Я платил ей за то, чтобы она раздвигала ноги. Но лучше меня это не делало.

– Грустно, что ты потеряла веру в людей.

– Мне просто раскрыли глаза.

Вернулась официантка с тарелками и поставила их на стол между нами. Она не спускала с меня глаз, начисто игнорируя Пуговицу. Вероятно, она думала, что Перл моя сотрудница или клиент, а не секс-рабыня.