Сон - Кэт Мартин Страница 8

— Верно, но сейчас она в отпуске. Надеюсь увидеть ее через неделю, после того, как схожу в клинику, где меня лечат от бессонницы. Она хотела посмотреть результаты анализов. — Дженни вздохнула. — Я начинаю подумывать, что понапрасну трачу деньги. На первых порах доктор Хэлперн мне очень помогла. Не знаю, что бы я без нее делала. Но в последнее время… не знаю… я не чувствую никакого улучшения.

— Наверное, так и должно быть. Два шага вперед, один назад. По-моему, потрясение, которое ты испытала, слишком сильно, чтобы справиться с ним в один присест.

— Будем надеяться, что ты права, — отозвалась Дженни, оставив свои сомнения при себе.

И все же она еще доверяла Фрэнсис Хэлперн, одному из самых известных психиатров города, женщине, к которой она обратилась, впервые испытав ночные кошмары.

— Между нами говоря, способность видеть сны — это уже сам по себе психоз, — поставила ее в известность привлекательная светловолосая женщина, — то есть умственное расстройство, характеризующееся такими симптомами, как галлюцинации или иллюзии, указывающими на ослабление связей с действительностью.

— Вы хотите сказать, что я душевнобольная?

Доктор Хэлперн снисходительно улыбнулась:

— Конечно, нет. Но вам нанесли тяжелейшую душевную травму. — Этой высокой, хрупкой, всегда модно одетой женщине было всего тридцать пять лет. — Ваши ночные кошмары — побочное последствие этой травмы, защитная реакция мозга. В некоторых случаях это действительно оказывает лечебное воздействие.

— Боюсь, я вас не совсем понимаю. Как эти ужасные сны могут лечить?

— На самом деле все очень просто. Во сне вы абстрагируетесь от реальности. Какое-то время предаетесь галлюцинациям. В этот миг вы верите в то, чего на самом деле не было. В вашем случае сны являются попыткой отринуть то, что, как вам представляется, произошло с вашим мужем. Стоит вам смириться с мыслью о его смерти, как сны прекратятся сами собой.

Дженни лечилась у доктора Хэлперн два года и с ее помощью смогла справиться с потрясением, которое перенесла той ужасной августовской ночью.

Они снова и снова проигрывали мельчайшие детали того страшного события. Дженни описывала, как она поздно вечером вернулась домой с заседания Общества друзей библиотеки, на котором обсуждались меры по поддержке перегруженной библиотечной системы. Как поставила машину в гараж, заметила на обычном месте «вольво» Билла и решила, что муж уже дома. Как вошла в гостиную и направилась к окну, окликая его по имени, и что почувствовала, выглянув в окно и увидев тело Билла со снесенной выстрелом верхней частью черепа, лежащее на тротуаре в огромной луже крови.

Эти ужасные подробности заставляли ее заново испытывать страдания, муки и лить слезы, но, как ни странно, с каждым разом боль становилась меньше.

Доктор Хэлперн оказалась настоящей спасительницей, и Дженни чувствовала, что излечивается от своего недуга. Но, увы, даже доктор Хэлперн не могла объяснить, почему сны продолжают преследовать Дженни.

Тем временем давно мучившая ее бессонница стала совершенно невыносимой.

Вот почему два месяца назад доктор посоветовала ей обратиться в Центр по борьбе с расстройствами сна, существовавший при одной из городских клиник.

— Значит, ты снова пойдешь в эту «сонную больницу»? — Тонкое, худенькое лицо Милли приобрело недоверчивое выражение. — По-моему, нет смысла начинать сказку про белого бычка…

— К сожалению, ничего другого не остается. Они хотят сравнить мое прежнее состояние с нынешним. Поверь, мне это тоже не доставляет никакой радости.

— Еще бы!.. Все эти провода, приборы и палата с кучей народу, следящего за тем, как ты пытаешься уснуть.

— Лучше не напоминай…

— Извини. — Милли вышла из комнаты, и Дженни вновь вернулась к сверке книг с длинной накладной.

К пяти часам она окончательно выдохлась. Придя домой, молодая женщина поднялась по лестнице и переоделась, борясь с искушением лечь в постель и уснуть. Хотя Дженни отчаянно нуждалась в отдыхе, но двухчасовая дремота на ночь глядя означала, что потом она вовсе не заснет, а врачи центра изо всех сил заклинали ее не нарушать тонкий механизм сна. Она дремала только тогда, когда желание лечь становилось совершенно непреодолимым.

Например, как сегодня. В девять часов вечера Дженни начала клевать носом. Она поднялась по лестнице, забралась в постель и немедленно уснула. Первые тридцать минут длился ровный, спокойный сон, не сопровождавшийся так называемыми «быстрыми движениями глаз». Этой тарабарщине ее научили в клинике; кроме того, она прочитала все имеющиеся в библиотеке книги о бессоннице и расстройствах сна.

Следующие полчаса продолжались пресловутые быстрые движения. Это означало, что ей приснился сон.

Вначале он был туманным и зыбким, но затем в нем начали появляться зловещие нотки. Она стояла посреди роскошной зеленой листвы, знакомой по дюжине прежних сновидений. Дженни окружали широколиственные деревья. Пальцы ее касались морщинистого ствола пальмы; высоко над ее головой ветер раскачивал гроздья кокосовых орехов. Блики лунного света пронизывали густую листву и плясали на покрывавших землю зеленых ростках папоротника, напоминавших паутину.

Пение, пение! Теперь она отчетливо слышала и его, и ритмичный бой окружавших ее барабанов. Этот тяжелый ритм завораживал ее, звал, приказывал идти следом. Она знала, что стоит пошевелиться, как эти люди уйдут отсюда. Поэтому она пряталась в гуще листвы и следила за черными раскрашенными лицами и извивающимися, корчащимися, стонущими телами, бросающимися на землю в припадке неистового возбуждения. Их было десять… нет, двадцать. Тут встречались и старые, и молодые; все они что-то бубнили и бормотали на непонятном языке. Они затягивали свои бессмысленные песнопения, откидывая назад беспомощно мотавшиеся головы.

Дженни молча двинулась вперед, поближе к костру, полыхавшему в середине составленного этими людьми круга. Теперь она видела среди них и женщин. Их обнаженные груди выдавались над длинными белыми полотняными юбками, сладострастно подрагивали огромные темные соски. В ритме их движений чувствовалась зреющая похоть. Лица покрывали полосы белой краски. Они носили ожерелья из деревянных бус и браслеты, вырезанные из костей животных. Чудовищной величины серьги из раковин свисали с их ушей, а длинные, тонкие пальцы были унизаны деревянными и каменными кольцами.

Заговорил вождь, что-то державший в вытянутых руках. Это что-то было покрыто перьями, пронзительно кричало и било крыльями по лицу высокого костистого человека, ухватившего птицу за безобразные, грубые красные лапы. Вождь держал птицу над головой и снова и снова повторял какое-то заклятие.

Барабанный бой усилился, подражая стуку человеческого сердца. Казалось, запульсировала сама тропическая ночь. Группы мужчин и женщин подались друг к другу, охваченные усиливавшимся неистовством. Две женщины упали на землю и заговорили на языке, известном только богам. Несколько других принялись выкрикивать не то ругательства, не то молитвы, заклинавшие божество, которому они поклонялись.