Опьяненный страстью - Адриенна Бассо Страница 79

– Черт тебя возьми, Атвуд. Подобные вопросы могут довести до разрыва сердца.

– Извини. Учитывая, какую жизнь мы с тобой оба вели, полагаю, что это вполне реальная возможность.

– Ты чертовски прав. – Бентон поднял бокал слегка дрожащей рукой и сделал продолжительный глоток. – Конечно, стараешься быть начеку и принимать меры предосторожности. Но никакой гарантии нет. И все же, насколько мне известно, я ни разу не наградил ни одну женщину ребенком. А ты?

– Что? Нет! – Картер почувствовал, что у него самого начали дрожать руки, и пожалел, что вообще затеял этот разговор. Вероятно, он этого не сделал бы, если бы был совершенно трезв.

– Но это и не Даусон, – задумчиво продолжал Бентон. – Этот парень такой праведник, что вполне может стать викарием. Нет, даже католическим священником. Ведь это они дают обет безбрачия?

Виконт подал знак принести еще бутылку бренди. Полногрудая служанка, доставившая ее к столу, задержалась возле них гораздо дольше, чем это было необходимо. Потряхивая длинными рыжими волосами, она щеголяла своей пышной грудью практически перед самым носом Бентона, но обычно склонный к флирту виконт едва удостоил ее взглядом.

– Это Роллингсон, – объявил Картер, как только они снова остались одни.

– А, наш вояка. У них очень тяжелая жизнь. Вполне естественно, что они стараются использовать любую возможность. Меня бы не удивило, если бы я узнал, что он оставил целый выводок маленьких солдатиков по всему Пиренейскому полуострову.

Картер потряс головой, стараясь прочистить затуманенные мозги. Нет, это опять не то.

– Роллингсон не отец, – заявил он. – Роллингсон – незаконнорожденный.

– Я это слышал. – Бентон дружелюбно улыбнулся. – И тем не менее этим человеком невозможно не восхищаться. Он сам пробил себе дорогу в жизни, несмотря на свое происхождение. Военная служба открывает широкие возможности для карьеры, но война слишком грязное дело. Грохот пушек, пепел и дым, трупы, усеявшие поля сражений… Я не уверен, что смог бы так же отважно повести себя в битве.

Мысли в беспорядке метались в голове Картера. Какого черта там болтает Бентон – война, отвага, поля сражений? Все это не имеет никакого отношения к теме их разговора.

– Нет, послушай меня. Роллингсон – незаконнорожденный, который заявляет, что герцог Гейнсборо – его отец.

– Герцог? Твой отец?

Картер взглянул на Бентона затуманенными глазами. Даже полупьяному, Бентону обычно удавалось сохранять ясность ума. Они оба это умели. И очень гордились тем, что способны крепко держаться на ногах независимо от того, сколько выпили. Ну, исключая тот случай, когда оба на пару споткнулись и упали на кучу свежего лошадиного навоза на дороге. Но это произошло много лет назад, когда они еще учились в Оксфорде.

Картер отхлебнул бренди и попытался вспомнить, что хотел сказать. Дьявольщина, должно быть, он пьян гораздо сильнее, чем себе представлял.

– Роллингсон заявляет, что мой отец и есть его отец, – наконец произнес он.

– Чей отец герцог?

– Роллингсона.

Бентон пристально посмотрел на него поверх своего бокала.

– Ты, верно, шутишь?

Картер с унылым видом резко подался вперед.

– Он это отрицает.

– Роллингсон?

– Нет, герцог. – «В самом деле, неужели это так трудно понять?»

Бентон широко раскрыл глаза от удивления.

– Честно говоря, не думал, что старик на это способен.

– Я тоже. И тем не менее… – Картер осекся и с тоской уставился в свой уже опустевший бокал.

– Ну ладно, если бы я узнал, что у меня родился внебрачный ребенок, в особенности сын, я бы сделал все, что в моих силах, чтобы помочь бедняге. – Бентон налил себе еще бренди, проливая больше на стол, чем в бокал. – И думаю, что герцог сделал бы то же самое, законный это ребенок или нет.

Картер согласно кивнул. Хотя мысль о том, что отец изменял матери, была слишком горька, он был согласен с другом, что герцог никогда не стал бы уклоняться от ответственности. Если бы Роллингсон был его сыном, герцог непременно позаботился бы о нем.

– Роллингсон утверждает, что у него есть доказательство отцовства герцога, – сказал Картер. Он потянулся за своим бренди и увидел перед собой не один, а два расплывающихся бокала. Боже, да он чертовски пьян!

Бентон вздернул бровь и посмотрел на друга из-под полуопущенных ресниц.

– Какой же это документ мог бы доказать подобное?

– Представления не имею. – Картер нахмурился и оставил попытки поднять свой бокал. Один из бокалов. – Думаешь, Роллингсон блефует?

– Должно быть, – ответил Бентон авторитетным тоном, хотя и не вполне внятно. – Ты должен встретиться с майором лицом к лицу.

– Я пытался. Вот где я был, когда столкнулся с тобой. На квартире Роллингсона. – Картер закрыл глаза. – Но его не оказалось дома.

– Вернемся туда сейчас. Я пойду с тобой.

Картер почувствовал, как в душе поднимается теплая волна благодарности. Черт побери, Бентон такой замечательный друг. Чертовски жаль, что на самом деле они не братья.

– Я слишком пьян. И ты тоже.

Бентон резко качнулся вперед, затем поднял руку, подзывая трактирную служанку.

– Кофе, дорогуша. И как можно крепче.

Некоторое время спустя друзья уже достаточно протрезвели. Тем не менее Картер благоразумно решил встречу с Роллингсоном отложить. По настоянию виконта он с грехом пополам взобрался в карету Бентона. Заспанный лакей отворил Картеру парадную дверь, не выказав ни малейшей реакции по поводу его возвращения домой в столь ранний час утра. С извиняющейся улыбкой Картер отдал молодому парню шляпу и пальто и отослал его.

У себя в спальне Картер обнаружил своего камердинера, прикорнувшего в кресле. Отказавшись от его услуг, Картер отправил бурно протестовавшего Дансфорда в постель. Оставшись один, Картер разделся до рубашки и бриджей. Подойдя к умывальнику, налил в фарфоровый таз холодной воды и погрузил в него голову. Это возымело желаемый эффект, значительно взбодрив его. И к тому времени, когда насухо вытерся полотенцем, он уже чувствовал себя относительно трезвым.

Как был босиком, он пересек комнату, прошел через смежную гостиную и вошел в спальню Доротеи. По ее ровному спокойному дыханию он понял, что жена спит. Не в силах противостоять желанию увидеть ее, он приблизился к кровати.

Некоторое время Картер просто смотрел на жену. Слабый свет единственной свечи придавал теплый янтарный оттенок ее кремовой коже. Прядь золотистых волос выбилась из косы и свободно разметалась по подушке.

Соблазненный этим зрелищем, он протянул руку и собрал в горсть шелковистые волосы. Поднеся их к лицу, потерся щекой об их восхитительную мягкость. Знакомый запах, присущий одной лишь Доротее, наполнил его ноздри, проникая в душу.