Любовь и верность - Мэгги Робинсон Страница 79

Оливер потрепал ее по волосам.

– Конечно же, ты хотела убить его, – сказал он. – Бауэр причинил вред человеку, которого ты любишь.

Вытащив из кармана Оливера носовой платок, Мэри высморкалась.

– Да, я действительно его люблю. Но это бесполезно. Бесполезно, как слезы.

– Почему?

– Потому что он Алек Рейнберн, а я Мэри Ивенсон!

– Хорошо, что ты не окончательно лишилась рассудка. Ты помнишь свое имя.

Мэри толкнула его.

– Будь серьезнее, Оливер! Это не поможет.

– Почему не поможет? Только не говори мне, что тебя останавливают классовые различия. Ты ровня любому. Да ты настолько высокомерна, что можешь быть герцогиней.

– Не хочу я быть герцогиней! Может, я могла бы стать его любовницей? – проговорила Мэри, шмыгая носом.

– Какая ерунда! Я поговорю с ним, когда мы вернемся, – вызвался Оливер. На его лице засияла мальчишеская и – о! – такая наивная улыбка.

– Нет, не поговоришь! Или я тебя застрелю, – пригрозила Мэри. – Я не шучу.

– Не застрелишь. Но я ничего не скажу Рейнберну, если ты этого не хочешь. Просто окутай его своими женскими чарами, и он поддастся.

– Нет у меня никаких женских чар. – Мэри икнула.

Забрав у нее носовой платок, Оливер вытер ей нос. Должно быть, выглядит она чудовищно.

– Признаюсь, на меня они не действуют, особенно пока ты грязная и вся в слезах, но только не продавайся задешево, Мэри. Теперь, когда ты больше не носишь парик и эти дурацкие очки и не размахиваешь зонтиком, ты стала очень привлекательной женщиной.

– Ну и кто теперь говорит ерунду?

На этот раз Оливер толкнул ее.

– Тебе придется еще больше повысить мне жалованье, если ты хочешь, чтобы я говорил тебе комплименты. Послушай, Мэри, Рейнберн сходит по тебе с ума. Во всяком случае, так говорит Мак.

Сердце Мэри затрепетало.

– Правда? И что он говорил?

– Точно не помню. Но, по словам Мака, с тех пор как Рейнберн познакомился с тобой, он стал гораздо… Как же он сказал? Легче! Хотя, уж позволь мне сказать тебе, пока я нес этого человека наверх, я надорвал себе спину. Тебе придется дать мне отпуск после этого отпуска, когда все закончится.

Мэри обхватила Оливера руками, едва не опрокинув его.

– Можешь отдыхать, сколько хочешь. Спасибо тебе за все. Не знаю, что бы я без тебя делала. – Она поцеловала Оливера в щеку, но он тут же стер ее поцелуй, оставив на щеке грязный след.

– Думаю, нам лучше оставить тут машину и вернуться в Рейнберн-Корт. Этот доктор может приехать в любую минуту.

Мэри прислушалась, не едет ли кто внизу, под горой.

– Это если мы выбрали правильную дорогу. Там была развилка…

– Ты видела указательный столб – как и я. «Питкарран. Пять миль», – проговорил Оливер.

– А вдруг кто-то повернул его?

– Ну да, именно так развлекаются горцы. В самом деле, Мэри…

Они переругивались всю дорогу, пока поднимались по склону горы, возвращаясь назад, и наконец увидели указательный столб, о котором говорили. Мэри опять стерла ноги и поклялась себе, что если когда-то в будущем заживет нормальной жизнью, то будет ходить только босиком. А если большие и нежные руки Алека будут массировать ей ступни, это еще лучше.

После короткого спора, в котором Мэри хотела повернуть налево, а Оливер – направо, он кивком головы указал куда-то. За небольшой рощицей была видна верхушка башни Рейнберн-Корта. Направо.

Комната Эдит.

«Не думай об Эдит, – сказала себе Мэри. – Не думай о Бауэре. Не думай о том, что Алек умрет от потери крови. Где же, черт возьми, этот доктор Кинг?»

Они уже увидели распахнутые ворота Рейнберн-Корта, когда позади послышался стук копыт и позвякивание сбруи. Мэри испугалась, когда доктор Кинг даже не притормозил, и им пришлось прыгнуть в канаву, чтобы его экипаж не задавил их.

– Эй! – крикнул Оливер, потрясая кулаком.

– Гораздо лучше ехать прямо в дом вместо того, чтобы останавливаться. Только посмотри на нас – ты бы таких подобрал на дороге? – Если Мэри хотя бы наполовину взъерошена так, как Оливер, то их можно принять за парочку лудильщиков. Оливер бросил свой промасленный пиджак на кусты милю назад, сказав, что ему жарко, а на Мэри не было шляпки. Оба были потные и грязные.

– Пойдем быстрее, – сказала Мэри. Подумаешь, еще одна мозоль на ноге.

Спустя четыре часа Мэри – отмытая, одетая в одно из платьев Кэти, которое ей подошло, и вне себя от тревоги – стояла у кровати Алека. Алек был недвижим, его кожа по цвету походила на свежую штукатурку. Доктор Кинг дал ему снотворное, которое уж слишком хорошо подействовало.

Ему не надо просыпаться надолго – всего лишь на мгновение, чтобы Мэри могла ему сказать, что любит его. Ему не надо любить ее в ответ, но, вернувшись в Лондон, она будет доступна. Очень доступна.

С помощью агентства он сможет привести свою усадьбу в порядок, а потом у него появится время для нескольких поездок в Лондон. Мэри не стала бы даже возражать, если бы ей пришлось делить его с актрисой-другой…

Нет, это уже полная чушь. Ей захочется выцарапать им глаза.

Или взяться за грабли.

Кровожадность была для Мэри чем-то новым, и она стала побаиваться саму себя. Она должна быть спокойна. Заботлива. Осторожна. Однако казалось, что в этот момент она лишена этих хороших качеств.

«Проснись, проснись, проснись…» Уже второй раз за день она молила Бога о том, чтобы Алек очнулся. Ей не хотелось мешать процессу выздоровления, но она действительно должна была потолковать с ним немедленно.

А потом она уедет. Мак довезет их до вечернего поезда – на надежном экипаже Рейнберна. Кто-нибудь потом отошлет ей вещи, оставленные в сторожке. Мэри была не против того, чтобы ехать в Лондон, смахивая на кухарку, только без фартука. Кэти была настолько любезна, что предложила ей свою чистую одежду, – и то после того, как она довольно бесцеремонно произнесла целую речь о том, как надо ухаживать за Алеком.

Она убежит отсюда, тоже во второй раз за день.

Мэри взяла холодную руку Алека в свою руку и сжала ее.

Он не ответил на ее прикосновение.

Доктор Кинг сказал, что с ним все будет в порядке, – пуля не задела жизненно важные органы, так что после отдыха и восстановления рука Алека будет действовать, как обычно. Они должны следить за тем, чтобы у него не поднялась температура и не появилась инфекция – верные спутники подобных ранений, однако доктор был уверен, что этого не случится.

Мэри познакомилась с братом Алека Эваном – поджарым и рыжеволосым мужчиной с чудесной – если кому нравится растительность на лице – бородой. Он вернулся после встречи с судьей, и как только Алека заштопали, отправился через гору назад, чтобы сказать сэру Джону о том, что поиски можно прекратить и поведать ему о последних неприятных событиях. Наверняка тело Бауэра уже вывезли из конюшни, но Мэри и не подумала выглянуть в окно.