Обладание - Мэдлин Хантер Страница 79

Его обессиленное тело накрыло ее, и она оплела его руками и ногами, сохраняя их союз и смакуя пульсирующий экстаз. Мойра осознала, что никогда в жизни не испытывала такого покоя и умиротворенности. Такой полноты.

«У меня такое ощущение, будто я очутилась в новом мире. Мне кажется, будто земля, воздух и каждое растение изменились».

Он слегка приподнялся, посмотрев на нее удивленным взглядом. Мойра поняла, что она сказала это вслух. Но мимолетное озабоченное выражение лица быстро исчезло, и Мойра улыбнулась тому, что прочла в ответ в его глазах. Определенно, любовь. Несомненно, удовлетворение. Бесспорно, счастье. Но также что-то еще. Обладание и собственность. Моя, заявляли его глаза.

И это было так. Его. Не по праву рождения, а по доброй воле.

Он лежал рядом с ней и крепко обнимал ее. Она прижалась к нему, обхватив одной рукой и ногой. Они еще долго предавались безмолвному спокойствию, прежде чем он заговорил.

— Я думаю, что твой торговец шерстью молился слишком усердно. Если бы не отсутствие девственной плевы можно было подумать, что ты действительно вдова-девственница. Тебе не следовало быть такой нетерпеливой. Я не хотел сделать тебе больно.

— С тобой терпение неуместно, — усмехнулась она. — Мы с Джеймсом поженились во время Великого поста, а умер он сразу же после Страстной недели, вот почему меня так назвали. Предполагалось, что мы отложим совершение наших брачных обязанностей до Пасхи, как это обычно случается. Однако он был не настолько набожным.

— В постели с такой с женщиной, как ты, не устоит даже святой. Итак, он несколько раз поддался грешному плотскому удовольствию, но убедился, что тебе грешить не нравится. Я почему-то испытываю к нему не самые теплые чувства. Не только потому, что он был у тебя первым, хотя, признаюсь, и поэтому тоже. Что бы ты ни говорила тогда, на сеновале, мне кажется, что он причинил тебе боль, и не потому, что ты была нетерпеливой.

— Я была его женой.

— Еще одна причина испытывать к нему неприязнь, — он с озорством взглянул на нее. — Мне следует предупредить тебя, что я не очень предрасположен к молитвам. Как бы ты не пожалела потом, что разделила свое ложе с крестоносцем и бывшим пленником.

— Я никогда не пожалею, что разделила его с тобой. Кроме того, ты не убедишь меня, что прошло уже восемь лет…

— Нет. Только два. Что слишком долго для любого мужчины. Если бы не твой подарок в Саутворке, сегодня вечером в саду я пригвоздил бы тебя к стене.

Она посмотрела на его красивый профиль. У него была возможность выбрать себе любой подарок, пока он находился в доме свиданий. Она просто предположила…

Аддис приподнялся, опираясь на локоть. Он гладил ее тело сверху вниз, и его вдумчивый взгляд следовал за рукой.

— Если и есть в мире два человека, которые безраздельно принадлежат друг другу, то это я и ты, Мойра. Но ты не собираешься остаться со мной, не так ли?

— Я сейчас здесь.

— Но отправиться со мной в Барроуборо ты не намерена?

— Я обязательно поеду посмотреть, как ты въедешь в ворота своего замка, но жить там с тобой я не буду. Тут я свое решение не изменю, Аддис. Я буду твоей возлюбленной и останусь с тобой, пока ты не вернешь принадлежащее тебе по праву родовое имение или не женишься, но я собираюсь жить своей жизнью здесь.

— А если ты родишь моего ребенка?

— Тогда я воспитаю его и буду этому рада.

— А если родится сын…

— Если это будет сын, он может предпочесть жизнь ремесленника или торговца. Не все рожденные от благородной крови годятся в рыцари. Наш король — живое тому доказательство.

— Ты должна предоставить право решать это ему, Мойра. И мне.

— Когда он достигнет положенного возраста, и он, и ты сможете решить это. По крайней мере, возраста, в котором его можно было бы отдать в подмастерья. Но запомни, до этого момента я не уступлю ребенка, Аддис. Не думай, что я откажусь от всего, что останется от тебя, пока ты не заставишь меня.

Он тихо выругался.

— Я не понимаю твоей гордыни, честное слово. Ты отдаешь себя мне, но с оговорками о времени и месте. Ты делишь со мной ложе, но не дашь мне позаботиться о тебе, как о жене или любовнице. Ты говоришь, что любишь меня, но при этом сразу же заявляешь, что покинешь меня. Я не знаю, смогу ли принять это.

— Ты должен пообещать, что примешь. Ты позволишь мне уйти, когда придет время. То, что я тебе однажды сказала в этой комнате, остается в силе. Твои обязательства и жизнь, для которых ты был рожден, не изменились, — она гладила его нахмуренное лицо и улыбалась. — Давай насладимся гармонией того, что мы будем вместе все эти дни, которые у нас есть. До конца, здесь и сейчас, без прошлого и будущего, нашептывающих на уши сомнения. По крайней мере, на какое-то время я буду полностью твоей. Пока это возможно, давай побудем просто Аддисом и Мойрой, любящими друг друга. Я очень счастлива. Просто не надо раньше времени позволить произойти тому, что должно произойти примерно через месяц, и тем самым разрушить мое счастье.

— Так, по-твоему, вернуть себе честь я смогу, только потеряв тебя. Тогда это будет слишком горькая победа.

Наверняка, когда придет время, без разногласий и сложностей не обойдется. И все же он, казалось, принял ее условия, и его поцелуй скрепил соглашение. Они вернулись к любовным играм, и нежной поверхностью бедра Мойра почувствовала его возобновившееся вожделение.

— Тогда в Уитби я сказал, что хочу познать тебя всю, каждую твою частичку. И когда говорил, я хотел обладать тобой так, как только может мужчина обладать женщиной, ожидая, что на это у меня будет впереди вся жизнь, а не несколько недель. Если ты будешь моей лишь надолго, пусть будет так. Но на этот раз никаких переговоров, Мойра. Ни секунды.

Он нежно перевернул ее и наклонил вперед, прижимаясь бедрами к ее ягодицам. Он вновь осторожно проник в нее и замер в неподвижности, заполняя ее всю без остатка. Склоняясь над ней, Аддис прижался к ее спине, поглаживая ладонью упругую грудь.

— Как хорошо быть внутри тебя. Все как будто становится на свои места. Лучше, чем в любом сне, — произнес он из-за ее плеча. — Скажи мне еще раз, Мойра. Скажи, что ты вся моя.

Она ощущала то же самое.

— Я вся твоя, Аддис.

Его поцелуи, покрывающие спину и шею, его пальцы, играющие ее грудью, быстро возбудили в ней очередную волну желания, требующего утоления. Ощущение путешествия по дороге страсти, когда он находился внутри нее, потрясло Мойру с самого начала. Постанывая от жажды, она покачивалась всем телом, довершая идеальную полноту движений.

Крепкая рука легла на ее бедро:

— Нет, любимая. Давай я буду делать это медленно, чтобы продлить удовольствие как можно дольше.

И это действительно длилось долго. Долгая сладкая близость, полная внимательности друг к другу. Его тело изгибалось, повторяя изгибы ее тела, как будто они слились в единое целое. Соединение стало нормой, а разделения невозможно было даже представить. Красота единения пробудила в ней нечто намного большее, чем просто удовольствие. Он прикоснулся к ней, чтобы дополнительными ласками довести ее до момента, который обязательно принесет ей облегчение.