Завоевание куртизанки - Анна Кэмпбелл Страница 79

От его прикосновения слабость исчезла. Верити влекло к его силе и теплу, как цветок тянется к солнцу.

Он здесь, он здесь.

Эта песенка радости и изумления помогла ей впервые за все это время свободно вздохнуть. Верити подавила ми путное желание уткнуться носом в его грудь и притвориться, что опасность миновала.

Даже защищая ее своим телом, Кайлмор не опускал пистолета.

Ее сердце переполняла странная радость. Как ей хотелось навсегда остаться в объятиях Кайлмора, но ее желания сейчас были так же невыполнимы, как и раньше.

Ей хотелось прильнуть к Кайлмору и залить его слезами благодарности.

Сдерживаясь, Верити снова глубоко вздохнула. Сейчас надо взглянуть на брата. Его слишком долго не было слышно.

– Мне надо посмотреть на Бена, – с беспокойством сказала она. – Он вон там, его избили почти до смерти.

– Хэмиш, иди с ней, – распорядился Кайлмор.

Он не опускал пистолета, нацеленного на мать, все время, пока Верити спешила к брату. Бен, все еще связанный, лежал на земле. К счастью, он, должно быть, потерял сознание еще до того, как герцогиня схватила нож.

Верити, рыдая, опустилась рядом с ним на колени.

«Жив ли он? Пожалуйста, пусть он будет жив».

Она наклонилась над его бедным избитым телом и прижала брата к своей груди. Даже в мягком свете сумерек она видела, как сильно он пострадал. Слава Богу, Бен еще дышал. Она слышала, как проходит воздух через его разбитые губы.

– О, Бен, – тихо говорила Верити, укачивая брата так, как укачивала его, когда он был ребенком, слезы невольно катились по ее щекам. – Бедный мой, дорогой братик.

Бен не слышал ее.

Его избивали долго и беспощадно. Со всей осторожностью Верити положила себе на колени его разбитую голову, а Хэмиш разрезал охотничьим ножом его узы.

– Они хорошо поработали, миледи. – Шотландец ощупал бесчувственное тело ее брата.

– Это я во всем виновата, – шепотом сказала Верити, вынимая из рукава носовой платок, который Бен заставил ее взять.

Хэмиш задумчиво посмотрел на нее.

– Ох, не надо обвинять себя. Это все устроил вон тот злой дух.

Не обращая внимания на боль в разодранных ладонях, Верити пыталась носовым платком стереть грязь и кровь с распухшего, покрытого синяками лица Бена. Но его раны были слишком серьезны, и платок скоро пропитался кровью.

Нос был свернут набок, а рот представлял собой кровавую рану. Если бы не копна белокурых волос, Верити с трудом узнала бы брата.

– У него сломан нос и, возможно, несколько ребер. Мы отвезем вашего брата в замок, там доктор осмотрит его, – сказал Хэмиш.

– Нет, Джастин! Ты шутишь!

Громкое возмущение герцогини отвлекло внимание Верити отлежавшего без сознания брата. Мать и сын стояли в нескольких футах от нее. Их лица с тонкими чертами, выдававшими родство, пылали от откровенной ненависти.

– Я вполне серьезен, мадам. – Такого ледяного тона Верити еще никогда не слышала. – Вы уезжаете во вдовий дом в Норфолке. И забираете с собой вашу гнусную подопечную. Вас туда проводят, и я установлю круглосуточную стражу в доме. Если вы осмелитесь хотя бы на фут удалиться от Норфолка, я сниму с себя ответственность за ваши расходы, можете рассчитывать только на вашу долю из наследства моего отца.

– Это жестоко! Я твоя мать! – Ярость в голосе герцогини заставила Верити, расчесывавшую спутанные волосы Бена, замереть.

– Мне давно следовало обуздать вас. – В словах Кайлмора было столько ледяного холода, что по спине Верити пробежала дрожь. – По глупости я верил, что вы бессильны без доступа к герцогскому кошельку. Сегодня эта страшная ошибка чуть не стоила мне потери самого дорогого человека.

Сердце Верити затрепетало от незаслуженного счастья. Это было признание, близкое к открытому объяснению в любви.

Кайлмор поднял руку, предупреждая любые протесты матери.

– Нет, мадам, не тратьте понапрасну силы. Я решил. Вам предназначена судьба безобидной деревенской жительницы.

Герцогиня выпрямилась.

– Очень впечатляет, Джастин, – злобно усмехнулась она. – Но в моем арсенале есть еще одно оружие.

– И какое же? – небрежно спросил он, словно обсуждая мелкую ставку на бегах или боксерском матче.

– Мой муж, несомненно, был сумасшедшим. К сожалению, и сын очень вспыльчив, с ним трудно ладить. – Последние слова сопровождались притворной печалью. – Твое недавнее поведение указывает, что ты унаследовал трагические недуги своего отца. Только попробуй исполнить свое подлое намерение и отправить меня в ссылку, и я добьюсь, чтобы тебя признали безумным.

– Нет! Это неправда! – в страхе воскликнула Верити, вцепившись руками в рваную и грязную рубашку Бена.

Кайлмор взглянул в ее сторону и улыбнулся.

– Не волнуйся, mo leannan. Эта тигрица уже потеряла свои зубы.

Герцогиня нахмурилась, услышав уверенность в его словах.

– Ты так думаешь, Джастин? Лондон интересуют подробности возращения твоей знаменитой любовницы. Всегда ходили слухи о твоем безумии. Стоит только немного их подогреть. – У нее хватило духа протянуть руку и похлопать сына по щеке, как будто он и вправду был беспокойным ребенком. – Так что не будем больше говорить о вдовьем доме.

Улыбка исчезла с лица Кайлмора.

– Слухи будут охотно распространяться и о том, что происходит в вашем доме, мадам. Отвратительные истории о ненасытности вашего пристрастия к сильным молодым лакеям. Или об уличных грабителях, которым вы платите гинею за доставляемые вам непристойные удовольствия.

Даже издалека Верити увидела, как побледнела герцогиня.

– Джастин? Что ты говоришь? – отшатнулась от сына герцогиня.

Кайлмор по-прежнему сохранял поразительное спокойствие. Верити знала: чем спокойнее он говорил, тем более опасным становился.

– У меня есть клятвенно подтвержденные свидетельства вашей ненасытности. Вашими бесконечными связями с членами высшего общества можно пренебречь. Но ваша слабость к грубым извращениям не встретит понимания. Смитсон, ваш сводник, стоит рядом с вами. Сомневаюсь, что он не раскроет рта, когда ему будет угрожать виселица. Подумайте как следует, прежде чем угрожать мне вашими жалкими выдумками.

– Так ты следил за мною, ничтожный маленький ублюдок? – прорычала герцогиня.

Презрительный тон заставил Верити вздрогнуть от запоздалого страха, тошнота подступила к ее горлу.

– Конечно, – сказал Кайлмор, оскорбления матери не задевали его. – Я знал, что наступит день, когда вы нарушите даже те небольшие ограничения, которые я великодушно установил.