Непокорная невеста - Кристина Додд Страница 79

Он в упор взглянул на нее своими зелеными глазами.

— Ты ведь оттуда сбежала? А как попасть обратно?

Джулиана смутилась и уклончиво ответила:

— Ну, мне трудно было сбежать только из главной башни. А когда я оказалась во дворе, я просто перешла через мост и все. Это было днем, ворота не заперты…

— Сейчас мост поднят, — оборвал ее Раймонд.

Джулиана спросила:

— А почему не видно часовых на стенах?

— Не знаю. — Он еще раз осмотрел укрепление. — Очень странно. Интересно, кто там командует гарнизоном?

— Во всяком случае, не Феликс, — ответила она.

— Это понятно. Итак, если мы перелезем через стены, ты поможешь нам пробраться в донжон?

— Наверно, помогу. — Джулиана криво усмехнулась. — Вряд ли этот путь перекрыт.

Раймонд обернулся к Валеске и Дагне:

— Вы могли бы опустить мост?

Голубые глаза Дагны вспыхнули огнем, Валеска тоже оживилась:

— Пара пустяков.

Раймонд поднял щит, прикрывая голову и плечи. Кейр сделал то же самое, Валеска и Дагна пристроились сзади. Вчетвером они медленно двинулись к замку.

На стенах по-прежнему было тихо — никто не стрелял, ни звука, ни шороха.

Кейр привязал к стреле веревку, прицелился из арбалета и выстрелил. Стрела угодила в зубец и сломалась. Тогда Кейр сделал на конце веревки петлю и, хорошенько размахнувшись, забросил ее на стену. Петля описала дугу в воздухе и опустилась точнехонько на зубец.

На стенах по-прежнему никого не было и это казалось осаждающим все более зловещим.

— Приготовьте луки и стрелы, — приказал Раймонд солдатам. — Если кто-то высунется, сразу стреляйте.

— Будет исполнено, милорд, — ответил Леймон.

Джулиана ахнула, увидев, как ловко старухи поднимаются по веревке вверх. Раймонд и Кейр стояли у самого подножия стены, молча наблюдая за происходящим.

Вот Дагна и Валеска исчезли за гребнем, потом высунулись снова и помахали рукой.

— Если там нет часовых (а их, судя по всему, почему-то нет), они с помощью веревки поднимутся в надвратную башню и опустят мост.

— А если на них нападет сэр Джозеф?

Раймонд мрачно улыбнулся:

— Его наемникам не поздоровится. Мои старушки и на самого сэра Джозефа страху нагнали. Он об них зубы обломает.

Джулиана схватила его за руку:

— А вдруг он убьет Марджери?

— Все может быть. Хотел же он погубить тебя.

— Нет, не говори так! — порывисто воскликнула Джулиана.

— А разве нет? Он совсем с ума сошел от зависти. Иначе зачем ему нужно было так изводить тебя? Почему он тебе угрожал?

— Нет, он никогда мне не завидовал! — горячо возразила она. — С самого детства я только и слышу от него, что величайшая из женщин ничего не стоит по сравнению с самым паршивым мужчиной. Муки, деторождения — это Божья кара за первородный грех, в котором повинна женщина.

— Да, он презирал тебя за принадлежность к женскому полу, — кивнул Раймонд. — Но еще больше он ненавидел тебя за то, что ты — законная наследница, а он — бастард.

— Отец много раз говорил, что сэр Джозеф будет хорошо заботиться о моих владениях, потому что в его жилах течет наша кровь.

— Да, он и в самом деле был неплохим управляющим. Надеялся, что рано или поздно земли достанутся ему.

— Наследство все равно никогда ему не досталось бы, даже если бы умерла я и обе мои дочери, — Заметила Джулиана. — Когда не остается законных наследников, феод поступает в королевскую казну. Ты сам это знаешь.

— Я-то знаю. И сэр Джозеф тоже знает. Но он воспитывался в темные годы правления короля Стефена, когда каждый сам решал, что законно, а что нет. Сэру Джозефу не удалось украсть твои земли, и тогда он попытался устроить твой брак с Феликсом, который полностью находится под его влиянием.

Джулиана недоверчиво спросила:

— Так ты думаешь, это сэр Джозеф устроил мое похищение? — В ее голосе прозвучала йадежда. — Не мой отец?

— Я думаю, твой отец был всего лишь пешкой в его руках. — В голосе Раймонда явственно звучало презрение. — Но против тебя он никакого заговора не устраивал.

Все эти годы Джулиана в глубине души была уверена, что именно отец ее предал. Эта мысль внушала ей такой ужас, что Джулиана гнала прочь все разум-ные объяснения. Теперь же Раймонд заявлял, что отец ее виноват всего лишь в черствости и глупости — но не в предательстве.

— Я всегда знала, что отец безволен и легко подпадает под влияние других людей, — задумчиво произнесла Джулиана, глядя на стены, которые уже не казались ей такими уж устрашающими. — Значит, ты думаешь, что это не он все подстроил?

— Видишь, какой камень упал с твоей души, — с добродушней усмешкой сказал Раймонд.

Она широко улыбнулась, впервые за долгое время подумав о покойном отце с нежностью.

— Любовь может многое простить.

— Слишком многое.

Раймонд поморщился, поняв, что выразился слишком резко. Джулиана же решила, что ему больно, и хотела было погладить его по плечу, но не решилась, боясь обидеть его этим жестом.

— Сэр Джозеф мог убить меня после смерти отца и стать опекуном моих дочерей, — сказала она.

— Возможно, он и пытался это сделать. Но тебя со всех сторон окружают преданные слуги, а король Генрих следит за соблюдением закона в стране. Убийство сюзерена — самый тяжкий из всех грехов. — Он холодно взглянул на нее, взгляд его был отрешенным. — И все же ты сама говорила, что от недоброго человека можно ожидать всякого: он и беззащитных девочек может отправить в монастырь или даже потихоньку прикончить.

Джулиана сникла и виновато прошептала:

— Я сама во всем виновата. Я рисковала жизнью своих детей и вот доигралась…

— Ты не могла знать, что так получится,

— Я — глава семьи, и я позволила этому мерзавцу устроить такое.

— Теперь глава семьи — я. Я виноват еще больше, чем ты. — Он показал на мост. — Взгляни-ка.

Подъемный мост стал медленно опускаться, пронзительно скрипя цепями. Джулиана нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, охваченная жаждой действия.

Раймонд сделал шаг вперед:

— Стой здесь, пока я не прикажу. Мост должен встать в пазы, иначе тебя может придавить.

Кейр с мрачным видом кивнул:

— Да уж, Раймонд, ты лучше сам проверь, все ли там в порядке.

— Я проверю, — кивнул Раймонд и первым шагнул на мост.

Сверху на него смотрела Дагна. Она суеверно поплевала в сторону донжона, чтобы отвести черный глаз, и прошептала: