Любви подвластно все - Джулия Энн Лонг Страница 77

Рис рассмеялся.

– Да, она была великолепна. Женщина широких взглядов. Я обожаю ее фильмы. И тот портрет… Таких, как она, больше нет. Никто с ней не сравнится. Она выросла в нищете, в Сан-Франциско…

– Как и я, – невольно вырвалось у Изабел.

И тотчас же воцарилось напряженное молчание. Несколько секунд Рис смотрел на собеседницу с выражением «мы определенно к этому еще вернемся», затем продолжил:

– Ее путь к славе был нелегким. И она постоянно шокировала и развлекала публику своими скандальными любовными похождениями. Но среди них был один роман, получивший слишком уж широкую огласку, наделавший много шума и…

– Грэм Фокс! – выпалила Изабел.

От этого мужчины невозможно было оторвать глаза, когда он появлялся на экране.

– Верно, – кивнул Рис. – А вот Женевьева, сестра Оливии. Она вышла замуж за герцога Фолконбриджа и стала герцогиней. Их многочисленные наследники все еще проживают в Англии. По всей Европе на самом деле.

– Я только что упустила возможность узреть нынешнего герцога Фолконбриджа в фирменном магазине Постлуэйта. Во всяком случае, так мне сказала задыхавшаяся от волнения продавщица.

– Его трудно увидеть. Он редко появляется на публике, а меня считает плебеем, – сказал Рис с усмешкой, и Изабел поняла: за этой его усмешкой скрывалась какая-то занимательная история. – А вот его брат и сестра вполне симпатичные люди.

Изабел взглянула на древние вязы и внезапно прищурилась.

– Смотрите, там что-то нацарапано… Вон на той ветке… Похоже на «и» и еще… может быть, «зэ»…

Рис посмотрел на ветку вяза.

– Думаю, вы правы. «Из»… Похоже начальные буквы имени Изабел. Возможно, здесь предвидели ваш приезд. – Он широко улыбнулся.

«У него просто потрясающая улыбка», – внезапно подумала Изабел. От этой его улыбки у нее перехватило дыхание.

А Рис вдруг пристально взглянул на нее и сказал:

– Прошу прощения, Изабел. Не слишком ли много истории на сегодня? Вы выглядите… слегка ошарашенной.

– Нет-нет, вы не поняли… Просто я счастлива. Дело в том, что я выросла без родителей… – Изабел в отчаянии прикусила губу. Проклятье, она не собиралась об этом говорить!

– О!.. – тотчас же отозвался Рис. И в этом негромком сдержанном восклицании слышалось и понимание, и сочувствие.

Изабел же вдруг отчетливо осознала: ее собеседник – прирожденный доктор, врач от Бога, наделенный особым даром видеть скрытое от других, человек, способный заглянуть в душу и прочесть все тайны. При этом было очевидно: он умел утешить и приободрить, не задевая вашей гордости. И ей вдруг пришло в голову, что это его душевное тепло при соответствующих обстоятельствах легко могло обратиться в жар страсти.

«Интересно, как выглядят его глаза, когда он занимается любовью? – думала Изабел. – Может, в машине или где-нибудь в тенистой аллее?.. Быстро и энергично, а потом…»

Нет, ей не следовало допускать подобные мысли. Ведь жар уже растекался по всему телу…

– Я остаюсь здесь, в маленьком городке, потому что мне нравится чувствовать свою причастность… к чему-то значительному, – проговорил Рис. – Нравится думать, что это чувство, возможно, как-то связано с Джеком Фаунтином, который никогда не знал своего родного отца. Может быть, и с вами происходит нечто подобное.

Изабел поняла, зачем он это сказал. Чтобы она могла рассматривать собственную жизнь как часть многовековой истории тех своих предков, про которых она кое-что знала. Рис как бы говорил: «Тебе нечего стыдиться».

– Здесь, в Англии, события двухсотлетней давности помнятся так, словно происходили вчера, – в задумчивости продолжал он. – Вот, например, Айзея Редмонд, отец Лайона… Он умер на склоне лет при загадочных обстоятельствах. И по сей день не утихают слухи о том, что его убил Джейкоб Эверси.

– Не может быть! – воскликнула Изабел.

– Никаких доказательств не было, разумеется. Похоже, ничего никогда невозможно доказать, если речь идет об Эверси. Они всегда выходят сухими из воды. Во всяком случае, так говорят.

Изабел невольно улыбнулась. Ей нравилось сознавать, что в ее жилах течет плутовская кровь.

– До сих пор сохраняется некоторая напряженность в отношениях между Редмондами и Эверси, – осторожно добавил Рис.

Их взгляды тотчас же встретились, и теперь прежнее тепло в его глазах обернулось жаром.

А может, он женат? Откуда ей знать? Или имеет подружку… Наверняка местные женщины выдумывают себе всевозможные недомогания и выстраиваются в очередь в клинику, чтобы попасть на прием к доктору с подобной внешностью.

И вообще, она не имела права заводить тут какие-либо интрижки. Ведь дома ее ждал Эндрю. Один из самых завидных холостяков залива Сан-Франциско. Человек, который много и усердно работал. И с которым очень приятно было проводить время, когда он отрывался от своей работы.

Рис первый отвел глаза. На улице же вдруг стало тихо. Экскурсионный автобус увез туристов, а местные разбрелись по домам и приступили к обеду. Солнце клонилось к горизонту.

– Благодарю вас, – тихо сказала Изабел.

Рис не спросил за что – все понял сам.

– Мы можем выпить капучино или доброго темного эля в пабе «Свинья и чертополох», – предложил он. – Это заведение принадлежит моему старому школьному приятелю Джеффу Хоторну. У них там сохранилась презабавнейшая старинная гравюра, изображающая Лайона Редмонда в кипящем котле под надзором двух каннибалов.

– Я бы не прочь немного перекусить. Теперь, когда вы упомянули об этом, я поняла, что проголодалась.

Рис рассмеялся, и они встали со скамейки. Изабел сунула останки своего айфона в сумочку, а он взял свой мотоцикл и покатил его в сторону паба, находившегося всего в нескольких десятках ярдов от них. На нем были линялые джинсы, плотно облегавшие ноги, и потертая – явно любимая – черная кожаная куртка. Изабел же была знатоком и ценителем мужской грации, поэтому наблюдение за Рисом весьма ее воодушевляло.

Внезапно он повернулся к ней и проговорил:

– А вы знаете, что ваш дальний предок Колин Эверси однажды сбежал прямо из-под виселицы?

– Не может быть!

– Да, именно так, – кивнул Рис. – Об этом даже написана целая баллад, в которой великое множество куплетов.