Искушение любовью - Эйлин Драйер Страница 77

– С радостью, милорд,  – произнес Чиверз с пиратской улыбкой. – Начнем с комнаты с лиможским фарфором, джентльмены?

Коротышка констебль заколебался и наконец сдался.

– Не вздумайте предупредить его,  – сказал он грозно, для пущей важности помахав жезлом перед лицом графа, и в арьергарде своей команды вышел из дома.

– Очень забавно, Чиверз,  – произнес, покачав головой, Дрейк, когда дверь за ними закрылась.

– Я займусь этим, сэр.

– Знаешь, куда надо ехать?

– Да, сэр,  – ответил дворецкий, подавая пальто.

Дрейк оделся и, кивнув, взял шляпу, задержавшись на пороге еще на мгновение.

– Хорошо, только, пожалуйста, не рассказывай об этом мне.

У Фионы не было полной уверенности в успехе задуманного. Но то ли благодаря тому, что бежать и скрываться им всем троим приходилось уже неоднократно, то ли просто повезло, покинуть дом удалось легко и незаметно. Мейрид, как они и решили, притворилась, что у нее женское недомогание, а Фиона сказала, что должна, как у них принято в подобных случаях, посидеть с сестрой. Самым трудным было сохранять спокойствие под многозначительными взглядами Алекса во время обеда, который решили устроить в малой столовой, на том же столе, на котором лежали бумаги и книжечка с распутной поэмой. Каждый раз, когда она ловила на себе его пристальный взгляд, Фиона испытывала целую гамму чувств: радость, смущение, неудобство. Каждый раз, когда он касался ее, подавая руку или как бы случайно дотрагиваясь до бедер, подвигая ей стул, она чувствовала, как тает ее решимость. Однако она была уверена, что им необходимо уехать. Не столько ради собственной безопасности, сколько ради Алекса. Она не имеет права заставлять его выбирать между отцом и ею. Она не должна допустить, чтобы два хороших человека подвергались из-за нее опасности. К тому же, если их с Мейрид не будет здесь, Алекс получит больше возможности для маневра в разрешении обрушившихся на него проблем.

Если бы она могла бороться рядом с ним… Если бы он посвятил ее в свои тайны, попросил помощи… Заверил бы в своей любви… Доверился бы ей… Если бы… Ничего этого не было, а мечты только усложняли и без того непростую задачу, мешая сосредоточиться на побеге.

Но она все отлично подготовила. Прокравшись на цыпочках в комнату доктора О’Рорка, она взяла из его саквояжа немного настойки опия и подлила в эль, который давали к ужину охранникам. Путь был свободен.

Когда они шли в полной темноте через сад, ее переполняли воспоминания. И, как оказалось, не только ее.

– Это напоминает мне ту ночь, когда мы бежали первый раз,  – прошептала, повернув к ней голову, Мей, которую она держала за руку.

Фиона даже вздрогнула, поскольку думала о том же самом.

– Я понимаю,  – прошептала она в ответ.

Их младший брат Тедди к тому времени уже умер, не прожив и года. Фиона помнила о нем лишь то, что он плакал не переставая. Матушка разбудила их и тут же прикрыла рты ладонями. Их маленькие мешочки были уже собраны. Они крадучись, прямо как сейчас, выбирались из усадьбы, держась за руки и стараясь как можно тише дышать, чтобы не разбудить отца. Очнувшись от пьяного забытья, он наверняка бросился бы в погоню, и что потом было бы с ними, не знает никто. Фиона помнила, что у матушки на лице тогда расплывался большой синяк и она прихрамывала. Помнила она и как они задержались на церковном дворе, чтобы попрощаться с Тедди.

Им удалось убежать. Жили они бедно и тяжело, но зато больше не испытывали страха перед вечно пьяным мужчиной с импульсивным характером и их больше не волновало равнодушное отношение к их положению родственников. Они сами стали себе защитниками. Так же, как и теперь.

Лишь один раз она оглянулась назад, на повороте дороги, за которым дома уже не будет видно. Его темная масса выделялась на фоне звездного неба, из нескольких труб поднимались дымки. Фиона подумала о людях, которые сейчас там спали, и с грустью вспомнила об их доброте. Подумала об Алексе, представив, как он раскинулся сейчас на своей огромной постели, обнаженный и беззащитный. Волосы, наверное, спутались, губы приоткрылись, гибкое тело расслабилось. О как оно прекрасно в серебряном свете луны! Воспоминания перенесли ее во вчерашнюю ночь, когда это наконец произошло. Она подумала, что та ночь как бы разделила ее жизнь на две части: была одна Фиона до нее и уже другая – после. С того момента ее душа уже не была сама по себе, а стала частью его, так же как и часть его души жила теперь в ней. Образовалось нечто новое и прекрасное.

Но то, что произошло, больше не повторится. Она опять одинока, и так будет всю жизнь. Ведь Алекс еще не знает о ней всей правды, а когда узнает, не сможет остаться с ней. Что ж, по крайней мере она узнала, что такое мужчина, любимый мужчина, мужчина, опытный в любви, а также узнала, что такое мужественность, мужская нежность и благородство, и теперь верила, что все это не сказки, потому что сама все это испытала. Пусть и всего лишь раз…

Однако отныне ей суждено рассчитывать только на саму себя.

Она справится. Если бы еще не было так больно…

Проклятие! Черт бы ее побрал!

Алекс стоял у входа в ее спальню, не в силах сделать шаг вперед и даже отпустить ручку двери. В ушах еще звучало невнятное бормотание охранников, пытавшихся что-то объяснить. Тревогу подняла леди Би. Она вбежала в малую столовую запыхавшись и, запинаясь, пыталась что-то объяснить. Алекс немедленно бросился к ней, но ни он, ни присоединившийся к нему Чаффи не смогли успокоить даму и выяснить, что ее встревожило. Помогла случайность – Алекс почему-то вспомнил о ее волшебном голосе и предложил:

– Спойте о том, что хотите сказать.

– О как ты мог позволить ей?.. – начала леди Би исполнять своим чистым сладостным голосом «Однажды рано утром», известную народную песню о любви, потерях и предательстве. – Ушла, ушла, ушла, оставив нас одних.

Задавать уточняющие вопросы Алексу не было нужды – он побежал в гостевое крыло, последовал за ним и Чаффи.

– Ловко она нас надула – продавец подержанных вещей и то позавидовал бы,  – заметил Чаффи, заглядывая через плечо в пустую, чисто убранную комнату.

Алекс подумал, что Чаффи произнес это не обычным для него безразлично-ироничным тоном: в нем явно говорил сбитый с толку рассерженный мужчина, потерявший нечто весьма ценное.

– Зачем ты сделал это? – разливался по дому голос леди Би. – Почему они ушли?

– Наверное, она все слышала,  – предположил Алекс, в волнении запуская пальцы в волосы. – И узнала.

– Что узнала? – повернулся к Алексу Чаффи.

Молодые люди, совершенно обескураженные, вернулись в музыкальную гостиную, и леди Би, прекратив пение, попыталась тоже что-то спросить.

Алекс взял ее руку в свою, очень хорошо понимая состояние пожилой дамы: усиливающаяся тревога мешала говорить и ему.