Искусная в любви - Мэри Бэлоу Страница 77

Фердинанд видел, что она рассержена. Он давно понял, как нелегко будет подчинить себе Виолу Торнхилл.

Она вряд ли сразу простит его за то, что он силой ссадил ее с дилижанса.

– Почему вы не доверяете мне? – снова спросил он. – Почему вы не попросили у меня денег, Виола? Вы ведь должны были знать, что я всегда готов помочь вам.

– Я не хотела помощи от вас, – призналась она, – я не хотела, чтобы вы знали, отчего я работаю на Дэниела Кирби Я хотела, чтобы вы подумали, что я – это Лилиан Тэлбот, потому что я люблю быть ею и делать то, что делала она. Я хотела, чтобы вы отказались от глупой мысли, что мы можем пожениться. Я все еще хочу этого. Я была Лилиан Тэлбот, хотя и ненавидела каждую прожитую минуту ее жизни. И я остаюсь тем, чем она была. Я бы хотела, чтобы герцог Трешем рассказал вам об этом. Более того, я предпочла бы не ходить к нему или хотя бы подождать еще один день. Видите ли, та расписка делала меня свободной.

Но все равно я не обрела свободы жить здесь или возобновить отношения с людьми вроде вас.

– Я никогда не смогу стать достойным вас, – заявил он. Виола удивленно посмотрела на него, но Фердинанд продолжил:

– Когда я еще мальчиком узнал о том, какую жизнь ведут мои мать и отец и большинство их друзей, я лишился иллюзий относительно любви и стал циником.

Не считая моей учебы, я не совершил ничего достойного внимания во все последующие годы Естественно, я не продавал любовь. Вы же, напротив, руководствовались любовью, хотя это причиняло вам безмерную боль. И сейчас вы действуете так же. Для вас главное – не причинить боль мне, не так ли?

Виола отвернулась.

– Не делайте из меня святую, – сказала она. – Я делала то, что должна была делать, но все равно я – шлюха.

– Я думаю, что сделал лишь одно стоящее дело в своей взрослой жизни, – заметил Фердинанд.

– Да, вы вернули мне «Сосновый бор», прежде чем выяснилось, что он принадлежит мне по праву, – сказала она. – Я всегда буду помнить об этом.

– Кирби больше не потревожит вас, – заверил он ее.

– Нет.

Фердинанд заметил, что Виола вздрогнула.

– Я мог бы убить его ради вас, Виола, – тихо сказал он, – мне очень хотелось это сделать.

– О нет! – Виола поднялась, подошла к нему, положила руку ему на рукав и заглянула прямо в глаза. – Не навлекайте на себя неприятностей из-за меня, Фердинанд, у него больше нет надо мной власти.

Он положил свою руку поверх ее.

– Но я не скажу, что он ушел безнаказанно, – сообщил он.

Она взглянула на его руку, потом на другую, и ее глаза расширились.

– О, Фердинанд, что вы сделали?

– Я наказал его, – ответил он. – Правда, никакое наказание не сможет компенсировать то, что он сделал с вами, даже смерть. Но надеюсь, что потребуется неделя или даже больше, прежде чем он встанет с постели. Но, встав, он уберется с этих берегов, так что мы никогда больше о нем не услышим.

Виола подняла его руку и нежно приложилась щекой к ободранным костяшкам.

– Это ужасно с моей стороны, – сказала она, – но я довольна. Да, я рада. Спасибо! Надеюсь, что никто больше не узнает об этом, тем более герцог Трешем. Не нужно, чтобы видели, что вы как-то связаны со мной. Впрочем, это не важно. Завтра я уезжаю домой, и обо мне скоро забудут. Я не хотела встречаться с вами сегодня, Фердинанд, но я рада, что вы вовремя поймали меня.

Это будет моим последним воспоминанием о вас.

– На самом деле Трешему все известно, – сказал он. – Именно он доставил Кирби ко мне в парк.

Виола в ужасе уставилась на него.

– Он знает? Он приехал в парк?

– Да, вместе с примерно пятьюдесятью другими избранными свидетелями, – сказал он. – Теперь, наверное, нет ни одного представителя света, которому это было бы неизвестно.

Виола отступила от него на шаг и неожиданно побледнела. Затем она бросилась к двери, но Фердинанд поймал ее за руку и удержал.

– Теперь, – сказал он, – все знают о вашем мужестве и бескорыстной любви к своей семье, когда вы были еще совсем юной. Все знают, что злодей, избравший вас своей жертвой, публично унижен и наказан. Все знают, что могущественные и влиятельные Дадли во главе с герцогом Трешемом встали на вашу сторону и посвятили себя делу защиты вашего доброго имени и прославлению вашего героизма. И все знают, что лорд Фердинанд Дадли назначил себя вашим защитником.

– Как вы могли? – вскричала она. – Как вы могли?

Выставить меня перед этой публикой… – Похоже, она не могла подобрать подходящего слова, ее глаза сверкали.

– Разве вы не видите, что это единственный путь? – мягко спросил Фердинанд. – Трешем собирается пригласить весь свет на прием в Дадли-Хаус. Он хочет, чтобы вы были почетной гостьей. Придут все, Виола. Они умирают от нетерпения с вами встретиться. Но они увидят нашу версию – они встретят Виолу Торнхилл. Они все сойдут с ума от вас.

– Я не хочу, чтобы по мне сходили с ума! – огрызнулась она. – Фердинанд, я была куртизанкой четыре года. Я незаконнорожденная. Я…

– Бамбер надеется, что вы позволите ему сопровождать вас и представить свету как свою родную сестру по отцу.

– Что? – Она смотрела на него не отрываясь. – Что?

– Он тоже был в парке, – подтвердил Фердинанд.

– Вероятно, как и дюжина других моих бывших клиентов. – Виола с негодованием смотрела на него.

– Да, – медленно вздохнул Фердинанд, – но ни один из них не признается в этом, Виола. Вы будете признаны сводной сестрой графа Бамбера. Вы будете протеже герцога и герцогини Трешем. Вы будете моей леди – на что я очень надеюсь.

Он заметил тот момент, когда гнев покинул ее, а вместо него пришла тихая задумчивость. Ее губы раскрылись, а глаза засветились нежностью.

– Фердинанд, – ласково сказала она, – этого нельзя делать, дорогой. Вы не должны так поступать. – В ее глазах стояли слезы.

Он завладел ее руками. То, что он собирался сделать, могло показаться смешным, но Фердинанд чувствовал неодолимую потребность отдать должное ее храбрости, преданности и непоколебимой любви – ее превосходству над ним. Он опустился на одно колено и приложил лоб к тыльной стороне ее ладоней.

– Любовь моя, – сказал он, – окажите мне честь выйти за меня замуж. Если вы не любите меня, я пойму. Я отправлю вас домой в «Сосновый бор» в собственной карете на следующий же день после приема. Но я люблю вас! Я всегда буду любить вас. Моя самая заветная мечта, чтобы вы вышли за меня замуж и мы вместе поехали в «Сосновый бор».

Виола освободила свои руки, и Фердинанд ждал жестокого отказа. Но затем он почувствовал, как ее ладони легко опустились ему на голову, словно благословение.